"Елена Прокофьева, Татьяна Енина. Вампиры замка Карди " - читать интересную книгу автора

Сомневаться и рефлексировать - значит снова превращаться в жертву.
- Если я погибну, ты будешь получать за меня пенсию.
- Значит все-таки...
Вильфред молчал, он мог бы сказать - нет, его отправляют отнюдь не на
фронт, всего лишь в мирную и безопасную союзную Румынию, где ему ничто не
будет угрожать. Но он молчал. Может и правда старик волнуется? Все-таки,
как бы там ни было, до селе Вильфред никогда не уезжал так далеко, и не
было войны...
Тогда пусть поволнуется! Папашка... Пусть поймет, пусть осознает, что
может потерять единственного сына, надежду свою и опору. Может остаться
совсем один на старости лет.
- Ты будешь писать?..
- Писать?!
Удивлению Вильфреда не было предела.
- Отец, если меня убьют, ты получишь официальное уведомление. До той
поры считай, что я жив и здоров, и что со мной все в порядке.
В какой-то момент ему все-таки стало его жаль. Может быть, не такой уж
плохой человек его папочка, может быть не так уж ненавидел и презирал он
его, может быть и в самом деле не имел намерений унижать его, когда...
Когда он был маленьким, беззащитным, невероятно затюканным и так
сильно зависящим от него!
Вильфред отвернулся к зеркалу. Он всегда полагал, что каждый должен
получать то, что он заслужил. Любить и заботиться о своем отце, который
никогда не любил и не заботился о нем - когда он был маленьким и ему было
трудно, Вильфред не хотел. Его отец не заслужил хорошего к себе отношения.
Ничем!
А мамы уже нет. И очень жаль, что она ушла так рано, не дождалась,
пока ее сын встанет на ноги... Вот она-то заслуживала бы и пенсии и
уважения и всего-всего, что получает и будет получать теперь отец... Она бы
оценила, она была бы рада, не за себя рада - за него, за маленького
замухрышку Вилли, который не смотря ни на что, все-таки выкарабкался.
Когда другие мальчишки бегали, орали и дрались, Вильфред сидел дома,
выполнял домашние задания или клеил из дерева самолеты и корабли. Он не был
самодостаточным или нелюдимым, ему тоже хотелось орать и бегать - даже
драться... Но драться так, как дрались другие, один на один, честно. Пусть
будет больно, пусть даже до крови: если такова плата за то, чтобы мальчишки
приняли его в свою компанию, он готов был пойти и на это, - но почему-то не
получалось.
Он не был самым маленьким, не был самым хилым, и уродливым не был, но
почему-то мальчишки презирали и ненавидели его, и не готовы были принять от
него те жертвы, которые он хотел им принести. Они кидались в него камнями
или гнилыми помидорами, похищали его школьную сумку, после чего Вилли
находил свои тетрадки в грязных лужах, они лупили его всем скопом, если
встречали случайно на улице.
Они называли его мокрицей или крысенышем... Чаще всего Вилли жалко
улыбался, выслушивая оскорбления, чаще всего он просто стоял и смотрел на
то, как сорвав с вешалки его пальто, мальчишки со смехом топтали его
ногами, он не мог сказать ни слова, почему-то не было слов... почему-то не
было даже желания защищаться.
Он ненавидел их жгучей, прозрачной, как самый сильный яд, ненавистью,