"История России" - читать интересную книгу автора (Мунчаев Шамиль Магомедович, Устинов Виктор...)

§ 1. Основные направления экономической политики самодержавия. Реформы С. Ю. Витте и П. А. Столыпина

На исходе XIX в. Россия оставалась по преимуществу страной аграрной: из 125,6 млн. человек 93,7 млн., т. е. 75 %, было занято в сельском хозяйстве.

Этому во многом способствовала деятельность Сергея Юльевича Витте.[12]

Только в индустриальном развитии страны видел Витте путь ее буржуазного прогресса, причем рассматривал этот фактор не как чисто технический, а в качестве важного преобразующего экономического фактора как социального инструмента стабилизации политической обстановки,

Политика индустриализации, разработанная Витте, требовала значительных капиталовложений из бюджета. Перспективной ее целью было в течение примерно десяти лет догнать промышленно развитые страны Запада, прочно укрепиться на рынках Ближнего, Среднего и Дальнего Востока.

Одним из источников получения капитала было введение государственной монополии на винно-водочные изделия, ставшей основной доходной статьей бюджета. Были увеличены налоги, в первую очередь косвенные (они в 90-е гг. возросли на 42,7 %). Был введен золотой стандарт, т. е. свободный размен рубля на золото. Последнее позволило привлечь в российскую экономику иностранный капитал, так как иностранные инвесторы могли теперь вывозить из России золотые рубли. Успех проводимой Витте экономической политики обеспечивался тем, что инициатива частного предпринимательства удачно сочеталась с активным и эффективным участием государственных властных структур, таких, как Государственный банк и Министерство финансов России, во всех преобразованиях. Итогом такой тактики стало, например, учреждение в 1890 г. для проникновения на рынки Китая, Монголии, Кореи, Персии русско-китайского, русско-корейского банков и учетно-ссудного банка Персии. От иностранной конкуренции отечественную промышленность ограждал таможенный тариф. Правительство поощряло частное предпринимательство. В годы экономического кризиса 1900–1903 гг. правительство щедро субсидировало и казенные и частные предприятия. Широкое распространение получила концессионная система, выдача казенных заказов предпринимателям на длительный срок по завышенным расценкам. Все это было хорошим стимулом для отечественной промышленности.

Экономическая программа Витте пользовалась поддержкой царя: Николаю II импонировала в ней возможность укрепить экономическое могущество России, практически ничего не меняя в самодержавной системе государственного управления.

Реальным результатом экономической политики Витте стало ускоренное развитие промышленного и железнодорожного строительства. В период с 1895 по 1899 г. в среднем в стране строилось 3 тыс. километров путей в год.

К 1900 г. Россия вышла на первое место в мире по добыче нефти.

Однако процесс индустриализации в России шел противоречиво. Капиталистические методы хозяйствования, ориентированные на прибыль, не коснулись государственного сектора экономики — крупнейшего в мире. И это создавало определенный дисбаланс в капиталистическом развитии страны.

Разрабатывались Витте и меры по укреплению позиций капитализма в сельском хозяйстве. Предложенные им меры, проводимые впоследствии в жизнь П. А. Столыпиным, такие, как ликвидация общины, развитие товарно-капиталистического крестьянского хозяйства, в тот период не встретили понимания царя.

Осознавая, что увеличение налогового пресса — тяжелое бремя для народа, но неизбежное при проведении реформ, Витте в своей политике считал необходимым осуществление хотя бы небольших социальных реформ, чтобы смягчить социальные конфликты. Еще в 80-е гг. для ограничения эксплуатации рабочих была создана государственная фабричная инспекция. В 90-е гг. — новый шаг: сокращение, хотя и незначительное, рабочего дня.

В своей реформаторской деятельности Витте пришлось испытывать сопротивление со стороны аристократии и высшего чиновничества, имевших большое влияние на царя и его окружение.

Наиболее активным противником Витте был министр внутренних дел В. К. Плеве.[13] Его курс социальной политики — это противодействие реформам, отстаивание консервативного принципа развития, неизменно сохраняющего привилегии дворянства на власть, а следовательно, сохранение феодальных пережитков. Эта тенденция противоборства реформ и контрреформ на рубеже двух веков закончилась не в пользу Витте.

К началу XX в. в России завершилось формирование системы крупнокапиталистического производства. Вместе с развитыми странами Запада ее экономика вступает в стадию монополистического капитализма, хотя отставание России по темпам, объемам производимой продукции и техническому уровню сохраняется. Но налицо и качественно новые явления в российской экономике. И прежде всего — это образование промышленных и банковских монополий. Первые монополии в России возникли в конце XIX в. В это время оформляются нефтяные тресты, крупнейшие синдикаты в металлургической ("Продамет") и угольной ("Продуголь") промышленности, в транспортном машиностроении — «Продпаровоз» и «Продвагон», в металлообрабатывающей промышленности — военно-промышленная группа Русско-Азиатского банка.

Сложились мощные банковские монополии. За 1908–1913 гг. общее число банков вместе с их филиалами увеличилось в России вдвое и достигло 2393. В 2,5 раза возросли ресурсы всех коммерческих банков (до 7 млрд. руб.) и их активные операции — до 7,2 млрд. руб. Основу кредитной системы составляли Государственный банк, Центральный эмиссионный банк и акционерные коммерческие банки, в которых в 1917 г. было сосредоточено 70 % вкладов и текущих счетов. Ведущую роль среди банковских монополий играли Русско-Азиатский и Петербургский международный коммерческие банки. Активно в начале века шел процесс сращивания промышленных и банковских монополий.

Монополистические организации становились одной из основ экономики страны.

С конца XIX в. в России активно развивается государственно-монополистический капитализм. Его формы были разные. В ряде случаев вмешательство государства в хозяйственную жизнь осуществлялось путем создания специального государственного органа, курирующего то или иное направление экономики (Комитет хлопкоснабжения, Центросахар). В них привлекались представители монополистических групп и финансового капитала. Другой формой государственного регулирования хозяйства стала Система создания монополистических союзов. Эта форма больше импонировала предпринимателям, так как давала им большую свободу действий. В итоге развития государственно-монополистического капитализма в социальных отношениях в стране происходит качественный сдвиг: крупный капитал заметно приближается к власти. Полностью система государственно-монополистического капитализма оформляется в России к началу 1917 г., что позволяет буржуазии органически включиться в управление страной (Лаверичев В. Я. Военный государственно-монополистический капитализм в России. М., 1988).

В целом социально-экономическая конъюнктура в России в начале века складывалась под влиянием ряда факторов. Одним из них было то, что Россия имела преимущества страны молодого капитализма и располагала богатейшими залежами всех видов сырья.

С развитием капитализма увеличивался спрос на промышленную продукцию. И даже кризис 1900–1903 гг., завершивший промышленный подъем 1893–1899 гг., выразился не в остановке поступательного развития промышленности России, а только в снижении темпов ее прироста. К концу кризиса в 1903 г. в России продолжало действовать 23 тыс. фабрично-заводских предприятий с числом рабочих примерно 2200 тыс. человек. Стоимость произведенной продукции составила 4038 млн. руб., что было весомым показателем достаточно высокого экономического уровня. В 1911 г. С. Ю. Витте предсказал, что "недалеко уже то время, когда Россия будет одной из величайших промышленных стран" (Витте С.Ю. Воспоминания. М., 1960. Т. 1. С. 412–413).

Закономерным отражением набирающей силу мощи российской промышленности, торгово-промышленного предпринимательства становится научно-культурное меценатство российской буржуазии. Разумеется, первоначальный ее капитал вкладывался зачастую не всегда цивилизованным способом, но, достигнув степени зрелости, начал оказывать активное воздействие на развитие культуры, общественной жизни.

Как правило, в начале XX в. в России с фабрикой соседствовали школа, больница, библиотека, изредка театр, основанные на средства владельца.

Научно-культурное меценатство российской буржуазии, будучи одним из характерных социальных факторов России, складывалось из разных источников. Разумеется, имели место и честолюбивые амбиции. Несомненно, был и коммерческий интерес (налоги, прибыль, реклама). Но было и искреннее тяготение к искусству, науке, желание способствовать утверждению престижа своего города, страны, Результаты такой благотворительности — Третьяковская галерея, Щукинский и Морозовский музеи современной французской живописи (собрание двух последних коллекций ныне представлено в Музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина), Бахрушинский театральный музей, Художественный театр, которые их создатели подарили Москве.

Кроме этого, на средства московских предпринимателей, например, были созданы десятки больниц, детские приюты, гимназии и библиотеки, институты, в частности Коммерческий институт Московского общества распространения коммерческого образования (ныне Российская экономическая академия им. Г. В. Плеханова).

Кроме меценатства в традициях российского предпринимательства было строгое соблюдение чести, профессионального достоинства. В России не было цеховых ремесленно-торговых объединений, как на Западе, не сложилось поэтому и торгово-промышленной геральдики, но российские предприниматели исключительно дорожили торговым знаком своей фирмы.

Нужно сказать и о том, что среди российских предпринимателей высоко ценились умение добиться заинтересованности у своих служащих в работе на данной фирме, стабильности, умение торговать прибыльно, но дешевле своих конкурентов.

Усилению этих традиций способствовало и начавшееся в XX в. объединение российских предпринимателей в союзы: съезды российских предпринимателей, комитеты. Так, в октябре 1906 г. по инициативе Московского биржевого комитета и С. Т. Морозова[14] был создан Совет съездов представителей промышленности и торговли.

На развитие российского капитализма, буржуазии в начале XX в. все большее влияние оказывало своеобразие торгово-промышленной политики царского правительства.

Поступательное торгово-промышленное развитие страны, в целом отвечало интересам царя. Он все больше использовал буржуазию как вторую, наряду с поместным дворянством, социальную опору самодержавия.

Основным направлением торгово-промышленной политики царя, как и в конце XIX в., была система таможенного покровительства отечественной промышленности, дополненная, как и раньше, привлечением в российскую экономику иностранных инвестиций. Это объяснялось прежде всего тем, что внутренний рынок был не в состоянии полностью удовлетворить нужды промышленности в финансировании.

На определенном этапе такая политика давала результаты, особенно в 1909–1913 гг., когда Россия переживала второй промышленный подъем. К 1914 г. в общем объеме промышленного производства доля тяжелой промышленности составила 40 %. Страна в тот период удовлетворяла свою потребность в станках и оборудовании на 56 % за счет внутреннего производства. Но в целом условия для развития национальной промышленности в России складывались неблагоприятно, так как достигнутый уровень развития был недостаточен. Он не позволял российской промышленности успешно конкурировать с промышленностью более развитых стран Запада, а это означало отсутствие гарантий стабильности развития. Успехи, о которых говорилось выше, достигались больше за счет регулирующей роли государства, которая была одним из существенных элементов торгово-промышленной политики царизма. Для обеспечения высоких доходов правительство использовало выгодные казенные заказы, монополизацию промышленности, высокий уровень эксплуатации, колониальную политику. Но если сравнить развитие предпринимательства в России и на Западе, то предлагаемые самодержавием условия торгово-промышленной деятельности обеспечивали лишь ее минимум.

Таким образом, несмотря на попытки самодержавия приспособиться к развитию капитализма в стране, было очевидно, что в перспективе противоречия, существовавшие между царизмом и буржуазией, вернее, между феодализмом и капитализмом, будут нарастать. Отношения царизма и буржуазии осложнялись прежде всего тем, что в стране не было официально признанной общеправительственной программы экономического развития, что было важным показателем отношения царского правительства к капитализму, буржуазии. Не случайно, что в Государственной думе прохождение любого вопроса торгово-промышленного развития неизменно затягивалось. И хотя в результате революции 27 октября 1905 г. царем был наконец подписан указ об образовании Министерства торговли и промышленности, решающее слово в определении экономической службы России оставалось за самодержавием.

С 1905 г. важным элементом торгово-промышленной политики царского правительства становятся отказ от приоритетности промышленного развития страны и усиление внимания к аграрному сектору экономики. Этот период российской истории связан с новой попыткой осуществления экономических реформ, главным идеологом которых был Петр Аркадьевич Столыпин.[15]

Деятельность Столыпина началась в качественно новых для России политических условиях, созданных революцией 1905 г. Впервые в своей истории самодержавие вынуждено было сосуществовать с представительной Государственной думой, которая к тому же оказалась радикальной. Так, депутаты I Думы от крестьян, составившие внушительную фракцию трудовиков (97 мест из 500), выдвинули для обсуждения аграрный проект, в основе которого было требование конфискации помещичьих земель и национализации всей земли, что подорвало бы основы российского самодержавия.

Начало аграрной реформе, вдохновителем и разработчиком которой был Столыпин, было дано указом от 9 ноября 1906 г. После очень сложного обсуждения в Государственной думе и Государственном совете указ 14 июня 1910 г. был утвержден царем как закон. Дополнением к нему послужил закон о землеустройстве от 29 мая 1911 г.

Уже одна только длительность прохождения закона свидетельствует о том, что все — и правительство, и общество — понимали социально-политические последствия разных вариантов решения аграрного вопроса.

Рассмотрим главные элементы реформ.

Основным положением реформы Столыпина стало разрушение общины. Для этого была сделана ставка на развитие в деревне личной крестьянской собственности путем предоставления крестьянам права выходить из общины и создавать хутора, отруба.[16]

Важный момент реформы: община разрушалась, а помещичья собственность на землю сохранялась в неприкосновенности. Это вызывало резкое противодействие крестьян.

Крестьяне восприняли идеи реформы неоднозначно. С одной стороны, они принимали идею частной собственности на землю, но, с другой стороны, они понимали, что такая реформа не спасет деревню от малоземелья и безземелья, не поднимет уровня крестьянской агрокультуры.

Разрушить общину должна была и другая мера, предложенная Столыпиным: переселение крестьян. Смысл этой акции был двояким. Социально-экономическая цель — это получить земельный фонд, прежде всего в центральных районах России, где малоземельные крестьяне не имели возможности создавать хуторские хозяйства и отруба. Вместе с тем они получали возможность освоения новых территорий, т. е. дальнейшего развития капитализма, хотя и экстенсивным путем.

Политическая цель — разрядить социальную напряженность в центре страны.

Основные районы переселения — это Сибирь, Средняя Азия, Северный Кавказ, Казахстан. Правительство выделяло переселенцам средства на проезд, обустройство на новом месте, но этих средств явно не хватало.

Почему Столыпин главный упор делал на то, чтобы, по его выражению, "вбить клин в общину", разрушить ее? Ответить на этот вопрос можно, поняв значение общины для крестьян. Община всегда была для крестьян защитницей, поскольку внутри нее каждый имел право на землю и потому в общине, по идее, все были равны.

Внутри общины каждый домохозяин был относительно свободен, распоряжаясь по своему усмотрению доверенной ему на время общинной собственностью — землей.

Община помогала крестьянам осваивать культуру земледелия (введение трехполья, многопольного севооборота).

Община вставала на защиту крестьян в их отношениях с помещиками, так как со стороны ущемленного общинного землевладения всегда исходила угроза помещичьей земельной собственности (в революции 1905–1907 гг. именно община часто была организатором захвата помещичьих усадеб и земель). Община оговаривала с помещиком условия найма и аренды. Как видим, ликвидация общины отвечала в первую очередь интересам помещиков, которые в новых условиях могли диктовать крестьянам свои условия. Кроме того, помещик теперь мог быть спокоен за свою землю.

Закономерен вопрос: прогрессивен ли был ход Столыпина по разрушению общины? Скорее всего, представители разных социальных категорий — бедняки, середняки, кулаки, помещики и буржуазные предприниматели — ответили бы на этот вопрос по-разному. Но если подходить к вопросу с точки зрения исторического процесса, поступательного развития общества, то очевидно, что разрушение общины открывало дорогу капиталистическому развитию, так как община, несомненно, была феодальным пережитком.

В сегодняшних условиях осуществления экономических реформ в России политики, публицисты, экономисты часто обращаются к опыту аграрной реформы Столыпина. Нужно отметить, что в публицистике нередко она рассматривается односторонне, с большей долей эмоциональности.

Более объективны историки. Несомненно, реформа имела буржуазную направленность, но сохранение помещичьего землевладения сдерживало развитие капитализма. Даже 5 декабря 1906 г. в своей речи в защиту реформы Столыпин отмечал, что нельзя было передавать землю лицам некрестьянского сословия, продавать за личные долги. Заложена земля могла быть только в Крестьянском банке и завещана только близким родственникам. Чтобы оградить помещика от конкуренции со стороны зажиточных крестьян, были приняты меры (56-я статья указа), не допускающие концентрации земли в их руках: в одни руки можно было купить только шесть наделов.

Каковы же итоги реформы? В период 1905–1916 гг. из общины вышло около 3 млн. домохозяев, что составляет примерно треть от их численности в губерниях, где проводилась реформа. Это означает, что не удалось ни разрушить общину, ни создать устойчивый слой крестьян-собственников.

Этот вывод дополняется данными о неудаче переселенческой политики. В 1908–1909 гг. число переселенцев составило 1,3 млн. человек, но очень скоро многие из них стали возвращаться назад. Причины были разные: бюрократизм российского чиновничества, нехватка средств на обзаведение хозяйством, незнание местных условий и более чем сдержанное отношение к переселенцам старожилов. Многие скончались в пути или полностью разорились. В национальных районах страны у казахов, киргизов отнимали их земли, чтобы расселить переселенцев.

Не были решены в результате реформы проблемы малоземелья и безземелья, аграрного перенаселения, т. е. основа социальной напряженности в деревне сохранялась.

Таким образом, реформа не удалась ни в экономической, ни в политической части. Правда, сегодня некоторые публицисты утверждают, что реформа имела обнадеживающие перспективы, и ссылаются при этом на имевший место прирост объема товарного хлеба, улучшение в целом положения в русской деревне.

Эти аргументы не бесспорны. Противники столь позитивной позиции склонны объяснить прирост объема товарного хлеба и улучшение положения в деревне в период между первой русской революцией и мировой войной не реформой, а началом промышленного подъема в России, который стимулировал рост производства сельскохозяйственной продукции. Приводится и другой довод: в начале века росли мировые цены на зерно.

На положении деревни благоприятно сказывалась и отмена в 1907 г. выкупных платежей, и отсутствие сильных неурожаев (исключением был 1911 г.). Нельзя отрицать правомочности и такого аргумента: столь широкомасштабная реформа, какой была аграрная реформа Столыпина, не могла дать результата немедленно и потому вряд ли можно связывать с ней те позитивные изменения в жизни деревни, о которых говорилось выше и которые по времени совпадали с реформой.

Встречается и такой взгляд относительно итогов реформы: ее результативность нельзя оценивать, так как для реформы попросту не хватило времени, ей помешали война и революция. В подкрепление такой позиции приводятся слова автора реформы, что для успеха реформы ему нужно "20 лет покоя". Сторонникам этой точки зрения возражали. Приведем размышления историка А. Авреха. Соглашаясь, что реформа была прервана чрезвычайными обстоятельствами, он считал, "что вопрос надо ставить иначе: почему история не дала этих 20 лет?" Отвечая на него, А. Аврех делает вывод: "А не дала потому, что страна (и деревня в том числе) уже больше не могла жить в условиях архаичного политического и аграрного строя… Крах столыпинской реформы был обусловлен главным объективным фактором — тем, что она проводилась в условиях сохранения помещичьего землевладения и для сохранения этого землевладения" (Аврех А. П. А. Столыпин и судьбы реформ в России // Коммунист. 1991. № 1. С. 48–49).

Аграрная реформа П. А. Столыпина и другие намечаемые им социальные реформы были последней из ряда попыток социальной модернизации России перед революциями 1917 г. Как и прежде, капиталистическая направленность реформы ограничивалась, делалось все возможное для сохранения помещичьего землевладения.