"Константин Прохоров. Сектантские рассказы " - читать интересную книгу автора

И спасенья добра.
В книге вечной спасенных,
О, скажи, Боже мой,
На страницах зажженных
Я записан Тобой?...


Комок подступил к горлу, на глазах навернулись слезы, вспомнилось
детство и детская вера в Спасителя... Господь нежно коснулся уже
загрубевшего сердца Миши, и он едва дождался конца собрания, упал на колени
и вслух помолился молитвой покаяния. Так почти каждую неделю на
богослужениях стал появляться молодой брат в военной форме.
Командир роты капитан Бурдин начал ставить Фролова в пример другим
солдатам, потому что он с некоторых пор возвращаться из увольнений стал
всегда трезвым. "Подозрительно трезвым", - добавлял, впрочем, Бурдин
наедине со старшиной или с замполитом. Дело в том, что из увольнения в город
все всегда возвращались если не пьяными, то крепко выпившими. Так повелось,
и исключений практически не бывало. В этом, собственно, и был смысл
увольнения, с точки зрения солдат. Чтобы понятнее был контраст Фролова на
общем армейском фоне, стоит рассказать хоть коротко о рядовом Мамедове.
Рядовой Нурик Мамедов имел золотые руки и был любимцем старшины роты
старшего прапорщика Закирко. Надо класть кирпич - Нурик кладет кирпич, надо
копать колодец - Нурик копает колодец и т.д. Мамедов всякий раз готов
работать, работать от души, с улыбкой. Но всякий раз за это Мамедов просится
в увольнение. Наконец, взяв с Нурика страшные клятвы, что "не будет как в
прошлый раз", старшина отпускает его. Вся рота с интересом ждет, чем это
окончится. Очень редко Мамедов возвращался обратно сам. Обычно его
приносили. Мамедов напивался самозабвенно, затем обязательно с кем-то дрался
с переменным успехом и лишь затем, часа на два-три опоздав, с фонарями под
глазами и национальными песнями, с порванным кителем, нередко ведомый под
руки малознакомыми девицами, возвращался в расположение роты. Как всегда,
капитан Бурдин объявлял ему пять нарядов вне очереди (своей гауптвахты не
было, а везти нарушителя воинской дисциплины к соседям-танкистам --
накладно; там просят за "исправление" то ведро краски, то ящик гвоздей и
проч.) и лишал его увольнений до конца службы. Как всегда, Мамедов клялся,
что все это в последний раз и никогда больше не повторится. Потом целый
месяц работал как вол, вновь получал расположение старшины и ротного. Опять
просился в увольнение в город. С него брали страшные клятвы... И все
происходило по уже известному сценарию.
Понятно, что новоявленный трезвенник Фролов при таких обстоятельствах
был несколько загадочен для отцов-командиров, которые и сами, чего скрывать,
часто ходили "подшофе".
В этот день Миша так и не дождался вызова к начальству. Вечером у него
разболелось правое ухо, сказались все-таки последствия столкновения в
умывальнике. Он обратился к командиру взвода лейтенанту Грызову. Тот, с
сочувствием посмотрев на опухшее ухо Фролова, распорядился отвезти его в
госпиталь, расположенный в городе.

3