"Вадим Прокофьев. Дубровинский ("Жизнь замечательных людей") " - читать интересную книгу автора

Это не может не радовать.
Но полиция тоже не дремала. Она регулярно "пропалывала" ряды союза,
охотясь в основном за его руководителями.
Печально, тяжело терять товарищей.
Июнь 1896 года - арестовано 60 человек, членов союза.
Ноябрь 1896 года - арестовано 89 человек, членов союза.
Московский обер-полицмейстер Трепов в восторге докладывал директору
департамента полиции: "Результаты ликвидации блестящи: взято несколько
мимеографов, два нуда "Манифеста Коммунистической партии", две пишущих
машинки, масса краски, желатина, множество нелегальных печатных изданий".
Но Трепов ликовал преждевременно. Ему померещилось, что союзу нанесен
смертельный удар.
А между тем 14 ноября, через два дня после арестов, филеры принесли
московскому обер-полицмейстеру листовку. Ее подобрали на заводе:
"По поводу арестов"
"Наш союз, насчитывающий своих членов почти на всех фабриках и заводах
Москвы, не может быть разрушен никакими преследованиями и погромами. Будем
по-прежнему бороться под знаменем и руководством "Рабочего союза",
уверенные, что он приведет нас к победе". И снова стачки, забастовки.
На арматурном Гаккенталя, на "Гужоне", заводах Дангауэра, Густава
Листа, Доброва, Набгольца. И новые аресты.
12 декабря 1896 года охранка добралась и до руководителей союза. Десять
арестовано.
В результате союз возглавили студенты из Московского высшего
технического училища и универсант Вацлав Боровский.
Апрель-май 1897 года - арестовано 70 членов союза во главе с Воровским.
Конечно, эти аресты ослабили союз, но не уничтожили его. Обзор
жандармских дознаний за 1897 год пестрит данными о рабочих сходках,
листовках, призывающих к стачкам, к объединению. А это означало, что и
обескровленный союз живет, союз борется.
Именно в это время уцелевшие руководители союза и решили подтянуть
свежие силы из ближайших к Москве городов. И конечно, Дубровинский давно был
у них на примете.
Руководители союза могли надеяться, что Иосиф Федорович еще не успел
попасть в сферу наблюдения охранки и полиции. Его ни разу не задерживали, не
арестовывали, не обыскивали.
Но это было не совсем так. Действительно, до поры до времени полиция не
трогала Дубровинского, но следила за каждым его шагом.
Как только Иосиф Федорович сошел с поезда, открылась первая страница
дневника наружного наблюдения. Это свидетельствует о том, что калужские
шпики передали Иосифа Федоровича московским филерам, что называется, с рук
на руки.
"Дубровинский, Иосиф Федоров, курский мещанин, двадцати лет, приехавший
девятнадцатого сентября тысяча восемьсот девяносто седьмого года из Калуги и
поселившийся в № 16 меблированных комнат Беловой, в доме домовладельческого
товарищества по Большому Казенному переулку, в пять часов пятьдесят минут
дня отправился в дом Боровкова, на углу Первого Волхонского и Божедомского
переулка, где живет потомственный дворянин Тамбовской губернии Андрей Нилов
Елагин, двадцати семи лет, с женой Елизаветой Алексеевой, двадцати семи лет,
куда за пять минут перед тем пришла дочь коллежского асессора Мария