"Николай Прокудин. Сибирская трагедия" - читать интересную книгу автора

Вновь проснувшийся дядя Проня обрадовано спросил:
- Что, Кинстентин, принес "казенки"?
- Принес. А карасина не купил. Не завезли. Вот жисть пошла! Водка есть,
а карасина, или мануфактуры какой, того же мясца, маслица - нет. За
хлебушком очереди. Молоко и сметана, как водица! Советска власть будь она
неладна, озаботилась! В закрома " Родины ", какой-то, как в газетках пишут,
товары ушли. А где эти закрома не ведомо! Куммунисты все, наверное, сожрали!
Подчистую! При старом режиме без закромов - куды как сытней жили.
- Слышь, Кинстентин, а Саньку тожа в "большаки" вербуют. Ноне пришел за
советом к тебе, -встрепенулся окончательно очнувшийся от дремы дядя.
- Н-да, дела! - изумленно произнес отец. - Тебя, в партейные? В
куммунисты?
- Ну да, других партий у нас ведь нет! В КПСС, предлагают вступать, не
знаю, что и делать, -ответил Александр.
- Ты, Саня, садись, в ногах правды нет. Проня и ты сидай к столу живо,
а не то баба придет, бубнить станет. Шибчей! Покуда старуха не прибежала,
один "шкалик" щас приговорим. А второй апосля. Его я заместо карасина купил.
Ты порежь, Санька, сало, хлебушко, лучок. Вот молодца! Ешь! А мы с
брательником родителев помянем, шибко душу мне разбередил своим спросом!
Старики выпели, крякнули. Закусили и о чем-то задумались, не торопясь,
пережевывая пишу.
- Ты послушай меня, Саныпа. Я тяжелую жисть прожил, много натерпелся. С
утра до вечера работа, работа! По душам покалякать некогда. Тебе уже
двадцать шестой годок пошел. Болышенький, свой ум нажил. Но ты, вникни и, в
стариковское, понятие о жизни. В наше. В партию эту проклятую вступить,
конечно, надыть, а то табе в дальнейшей жисти туго будет, - наставительно
проговорил отец.
- Точно-точно, туго! Он тут похвалялся, что его биография, подходящщая!
Так начальники сказывали. "Ссыльнокаторжная" родня, а он им глянется! --
вступил в разговор, вытирая слезящиеся глаза, дядя Проня.
- Сына, ты спрашиваешь, что делать? Соглашаться! Кто их знает, скока
лет власть эта разбойничья продержится, могет быть еще очень долго она
простоит. Сорок пять годов властвует! А на чем стоит? На крови людской, на
горе и смертях! Варнаки проклятые, навязались на нашу голову! Нам историю
семьи нашей даже обсудить некогда было: то ты еще пацан несмышленый, то в
армии, то шахта, то учеба. А история занятная и трагическая! У тебя имеется
пара часов послухать?
- Да, конечно, до начала занятий пять часов. Сын в детсаде, жена на
работе, могу отсюда сразу на лекцию, - ответил Александр.
- На лехсцыю.... Хм. Тогда, Проня, по второй. Апосля разговоры говорить
станем.
Деды выпили, крякнули, закусили неровными кусочками хлеба с салом,
толщиной в ладонь. Отец продолжил:
- До Октябрьского переворота наши предки жили - обетали в селении
Тараданово. Уже более ста лет крестьянствовали. И отец наш Мартемьян, и дед
Трофим, и отец деда и еще до него деды. Но случилась ента беда - "красная"
напасть. По началу было спокойно: белые, красные, в больших городах, и на
узловых станциях. Воевали себе, стреляли, нас это не касалось. Нам ничего от
властей не надобно было: ни при царе, ни при Кхеренском, ни при большевиках!
Земли - бяри сколь хошь! Обрабатывай, покуда силы есть! Тверезые мужики