"Игорь Пронин. Мао: Душевная повесть" - читать интересную книгу автора

- А как вас зовут?
- Сукой кличут, - задумчиво сказала баба. - Да ты ешь. А то не ешь. Как
хошь. Чепуха это все, мясо, суп...
Поднялась и голову к небу задрала, руки раскинула. И вот что интересно:
встала - по фигуре ни дать ни взять перевернутая пивная кружка. Живот, как у
гаишника, шерстью немного поросла местами. Но как руки раскинула - костер
вспыхнул высоко, ярко, и сквозь пламя она мне совсем другой показалась. Я
еще отвлекся ненадолго, посмотреть, что с шашлыком стало. Ну, понятно что -
сгорел весь к чертям, только пшикнул, и уже угольки. Посмотрел на нее снова,
а она стройненькая такая уже, вся кабанистость с морды сошла, даже ростом
пониже стала. Я хотел еще посмотреть, что с котелком получилось, но тут она
ко мне пошла вокруг костра.
- Красивая ты, - говорю. - Только имя подкачало.
- А зачем тебе меня так называть? Дай мне другое имя. Только не сейчас,
не морщи лоб, не задумывайся. Сейчас тебе надо лечь, я тебе массаж сделаю.
Ты бывал в Таиланде?
- Где?
- А это ничего. Это ничего, ты только ложись и ни о чем не думай.
Руки у нее хоть и тонкие стали, но сильные все равно. Я бы поборолся,
но она мне подножку сделала, а потом целоваться полезла. Целоваться с ней
приятно было, она мясом пахла и губы в жире. Мне так хорошо стало, я
спросил:
- А водка у тебя есть?
- Есть, есть, только потом, потом сколько хочешь. А сейчас лучше
потрогай меня. Ты ведь хочешь меня потрогать?
Я как-то и не думал. Решил, что хочу, но только собрался - она меня за
яйца схватила. Ага, думаю, вот ты какая. Но виду не показал. Пусть думает,
что я не заметил. И тут она говорит:
- Чего ты хочешь, чтобы я сделала?
- Расстегни мне верхнюю пуговицу, жарко.
Она попробовала - а пуговица тугая. Пришлось ей двумя руками взяться, и
тут же я ей лежа коленом между ног заехал. И как по вагону со щебенкой, аж
взвыл я от боли. А она даже обрадовалась.
- Ты так любишь? Так я тоже. Бей меня, бей!
Залезла на меня, на карачках стоит, сиськами над лицом болтает, язык
вывалила. Я уж думал, пропал, сожрет. Но тут у нее глаза становятся по
червонцу, рот раскрылся, и она тяжелая стала, и правда, как вагон. А на фоне
звезд, над ее головой, появляется довольная морда моего ишака. И орет мне
что-то, вроде как: привет, куда пропал.
Она разозлилась страшно, аж волосы у нее дыбом встали, а ведь длинные.
Раскричалась.
- Нет! Уйди, проклятое Аллахом животное, ты мне не нужен! Прочь! Прочь!
А ишак знай свое орет. Тогда она поползла вперед, мне по голове, а ишак
от нее не отцепляется, ползет как-то на карачках за ней, тоже все по мне. Я
еще не забыл, как с самолета падал да как с горы летел, а тут еще баба с
ишаком по мне, как по Красной площади, проползли. До того мне стало муторно,
что даже есть расхотелось. Плохо стало, грустно и одиноко.
Поднялся я кое-как, штаны застегнул и пошел. Все равно куда. Парочка
сзади визжит-ревет, а мне бы только не слышать. Но вот отошел подальше, а
там - ночь, звезды. Воздух чистый, горный весь, прохладно только. Идти не