"Виктор Пронин. Банда 8 ("Банда" #08) " - читать интересную книгу автора

остановил в этот святой миг, ты бы меня простил? Я в это не верю, Паша! Я
никогда в это не поверю!
- Ладно, проехали. - Вздохнув, Пафнутьев взял вторую половинку
огурца. - Прокурор больше ничего не добавил?
- Ничегошеньки, Паша... Но понял я, почувствовал и осознал, что зла на
тебя он не имеет. Легко так спросил, беззлобно. Но со вторым дном, так я
понял. Другими словами, Паша, он не то чтобы соскучился по тебе, вряд ли он
по тебе соскучился, но второе дно в его словах... Как бы это сказать...
Наличествовало.
- Что-то ты мудрено стал выражаться, - проворчал Пафнутьев, поднимаясь.
- От робости! - быстро ответил Худолей. - От осознания собственной
никчемности! А что! Так бывает, так с кем угодно может случиться, если
человек сталкивается с такой глыбой, с таким человечищем, как ты, Паша!
- Разберемся, - и, откинув шпингалет, Пафнутьев вышел в коридор.
- Ни пуха! - успел сказать Худолей.
- К черту, - пробормотал Пафнутьев, шагая по коридору к прокурорскому
кабинету. Прежней поощрительности в его глазах уже не было. Как и каждый
служивый человек, вызванный к начальству, он шел, четко печатая шаг, всем
видом своим показывая готовность нести службу, докладывать, отчитываться и
радовать руководство усердием и исполнительностью. Правда, надо сказать, что
и усердие, и исполнительность у Пафнутьева были довольно своеобразными, они
были, да, он их проявлял и всячески подчеркивал, но в то же время начальство
явственно ощущало, что последнее слово Пафнутьев оставляет все-таки за
собой, что его подчиненность идет не от робости или усердия, а скорее от
хорошего настроения. Да, Пафнутьев мог выглядеть угодливым, но и это шло
опять же от куража. Во, добрались мы наконец до точного слова.
Доброжелательный, снисходительный, незлобивый, но все-таки кураж.
- Позвольте, Николай Иванович? - Пафнутьев просунул голову в чуть
приоткрытую дверь.
- А, Паша, заходи! - Полный, румяный, молодой прокурор Николай Иванович
Гордюшин призывно замахал обеими руками. Пафнутьев хотел было сесть на стуле
у двери, но прокурор решительно указал ему на стул у приставного столика. -
Не валяй дурака, Паша, - строго сказал он.
- Прошу прощения. - Пафнутьев несмело приблизился, папочку положил на
край стола, даже удивительно было, что она не свалилась на пол, сам сел если
и не на самый краешек стула, то достаточно далеко от спинки. - Худолей
сказал мне, что вы...
- Да! Правильно сказал! Я... В общем, ты с ним общаешься больше, чем со
мной, и потому я подумал, что он скорее тебя найдет... Как видишь, я не
ошибся в своих предположениях.
- Извините, Николай Иванович.
- За что?
- Ну, вообще... Если что не так.
- Кончай, Паша. Скажи мне лучше вот что... Твоя работа тебе нравится?
- Я в детстве стихи писал.
- Книжку подаришь?
- До книжки дело не дошло. Все кончилось несчастной любовью. Я так
понимаю, Николай Иванович... Любовь не бывает счастливой. Если это любовь,
то она просто обязана быть несчастной. А если она счастливая, то это уже
брак.