"Петр Проскурин. Имя твое ("Любовь земная" #2)" - читать интересную книгу автора

прихода в мир и того, что он делал и делает, той точки отсчета, откуда все
началось, и того предела, куда все сходится.
В совершенном молчании и почти полном обоюдном понимании этих двух
человек сейчас зрело какое-то особое и необычное единство; Брюханову
казалось, что знакомая и любимая музыка на этот раз совсем иная, что на
глазах его свершается тайна и он никогда не найдет ей объяснения, сколько бы
ни пытался; от этой своей неуместной сентиментальности ему все время было
стыдно, и когда на сцене появился Германн, бледный и на все решившийся в
своем стремлении вырвать у судьбы решение... "Что, что вырвать?" - спросил
Брюханов с каким-то страхом и отвращением к старой графине, бессильно и
непримиримо откинувшейся в креслах... "Что, что же она, эта старуха?" -
опять спросил себя Брюханов в болезненном нетерпении; нет, никогда раньше он
не понимал истинного значения этого места и только теперь понял его, но
понял так глубоко внутри себя, что не мог бы и не стал бы никому объяснять
своего понимания; ему показалось, что истинный смысл жизни сверкнул перед
ним и после этого просто нельзя оставаться прежним...
Брюханов еще раньше отметил про себя почти незаметное движение
Сталина - он как-то всем телом подался к сцене, и Брюханов понял, что и он
ждал именно этого места и приехал сюда ради него, но это уже не могло
волновать или беспокоить Брюханова, он понял, что именно в этот момент
освободился от Сталина, от его тягостного влияния, и что сделала это музыка,
оказавшаяся сильнее всяких условностей и выдумок людей... И Брюханов
глубоко, всей грудью, вздохнул и стал жадно, неотступно слушать и уже не
отрывался, пока его кто-то мягко не тронул за плечо и не сказал, что пора
идти; он увидел совсем близко перед собой глаза Сталина и удивился их
молодому блеску и контрастности тяжелого, одутловатого, неподвижного лица:
да полно, точно ли было с ним все то, что было всего несколько минут назад?

3

Получив новое назначение, Чубарев на другой день встретился с
Муравьевым, высоким, худощавым человеком лет пятидесяти. Чубарев сменял его
на посту директора Зежского моторного, и Муравьев фактически уже являлся его
начальником в соответствующем главке. "Занимательная ситуация, - раздумывал
Чубарев, присматриваясь к тщательно выбритому, подобранному Муравьеву, легко
и прямо сидевшему в кресле с несколько меланхолическим выражением лица, не
вяжущимся с его подтянутой спортивной фигурой, и с явной неохотой
заставлявшему себя поднимать на собеседника глаза только тогда, когда этого
требовали приличия; чувствовалось, что он не расположен к своему новому
подчиненному. Но разговор был конкретен и точен, и на первых порах и этого
было достаточно. Приходилось помнить и о тех не стихавших, упорных слухах об
отношениях Муравьева со Сталиным; Чубарев не знал, была ли в них доля
истины, но то, что Сталин относился к Муравьеву с непонятной, не
свойственной его характеру терпимостью, было очевидно для каждого. Муравьев
не преуспел ни в одной из занимаемых должностей и тем не менее продолжал
неуклонно подниматься по служебной лестнице; Сталин, неотступно за ним следя
и делая необходимые перемещения, словно пытался доказать всем свою
первоначальную правоту в отношении Муравьева. Чубарев не любил Муравьева,
объясняя возню вокруг него простой человеческой слабостью - слабостью
сильной личности к протоплазме. "Хотя, пожалуй, для протоплазмы, - подумал