"Валентин Проталин. Тезей (том 2)" - читать интересную книгу автора

хитонах, ничем не подпоясанных. Эвн, верховный жрец - иерофант - в
пурпурном, остальные - в белых. Перед ступенями, поднимающимися к колоннаде,
была поставлена посудина с водой, куда каждый из пришедших окунул руку,
чтобы очиститься перед тем, как войти внутрь святилища. И тут же двое
молодых жрецов лавровыми ветвями принялись смахивать пыль со ступеней храма.
Каждый из пришедших рукой, очищенной водой, притронулся к дверному кольцу,
приобщаясь тем самым к дому божества. Света внутри храма было мало, особенно
входящему с улицы, из-под солнца; смутно просматривались дары, расположенные
вдоль стен: массивные кубки, бокалы и чаши позолоченные, серебряные и
позолоченные маски, позолоченные же деревянные курильницы, фигуры дев на
подставках, кушетки, складные стулья. Затем привыкшие к полумраку глаза
различали уже все вокруг... Вперемежку висело и стояло оружие. И тут же
рядом с военным снаряжением на инкрустированных столиках лежали ожерелья,
женские украшения, кольца. А между ними - маленькие головки львов, фигурки
коней, грифов и всяческих рыб. Побудешь здесь, и становится понятно, отчего
жрецы не любят внутрь святыни пускать посетителей. Особенно, когда приходят
сразу помногу. Благочестие благочестием, а так и подмывает человека стянуть
что-нибудь со столика или из темного священного уголка и в складках одежды
вынести в грешный мир. И то сказать, как ни раскладывай дары, не выходит
порядка. Такие они разные. Подстать дарителям. И если собрать дарителей
вместе, вряд ли они о чем-либо смогли бы договориться. Не таков ли и весь
греческий мир, если вглядеться, где сколько греков, столько и Греций. Ни на
одну меньше.
Среди даров высилась фигура бога в венке из плюща. В одной руке у него
был тирс, в другой чаша. С вином, надо полагать. Наверху, где голова
Диониса, храмовая полутьма рассеивалась. Поэтому голова бога с выпученными
глазами и с толстенькими рожками над висками смотрелась как бы отдельно,
самостоятельно.
Одеон, единственный из жрецов, оставался без ритуального хитона, но и
он внутри храма примолк и подтянулся, и не переглядывался мельком, как
остальные гости друг с другом, рассматривая те или иные дары.
Гостей повели дальше. Обогнув божественную фигуру, они вышли через
другие ворота во внутренний двор священного участка. Двор выложен каменными
плитами. А по бокам и кое-где внутри этой дворовой площадки, куда в
специальные рвы и ямы в достатке была завезена хорошая земля, рос виноград,
образуя с двух сторон широкие зеленые ограды. Посередине врыта старая
деревянная колода - бесхитростный, древний, еще один кумир бога. Двор
обрывался широким спуском к берегу Иллиса - тоже с рядами виноградника,
заметно дичающего среди высоких сосен, платанов и лавров. Виноград и плющ
забирались на самые верхушки деревьев. Чтобы разглядеть, далеко ли залезли
лозы, надо было задирать голову.
Здесь увидели наши молодые люди довольно пеструю толпу мужчин и женщин.
Два храмовых прислужника, наряженные лесными сатирами, с аккуратными и
мягкими козьими шкурами за спинами, с полными мехами в руках, наливали в
чаши вино и по очереди подносили каждому из гостей. Отплеснув положенное
богу, гости поднесенное выпивали. Здесь жрец, глашатай храма, пространно
приветствовал Герофилу и затем, начиная с Тезея, чуть менее пространно
воздал должное достоинствам остальных его спутников. Ударили тимпаны,
засвистели мужские и женские флейты. Две овечьи туши висели на вертикально
вбитых в землю длинных и толстых палках, рядом, уперев одним концом в землю