"Валентин Проталин. Тезей (том 2)" - читать интересную книгу автора

прячется за этрусским сапогом, где владелец судна наторговал олова,
необходимого для изготовления особой дешевой бронзы. За тем, что дешевле, и
на край света сплаваешь. Однако, то ли местные прибрежные племена олова
недостаточно припасли, то ли спугнули финикиянина разбойники, но всего
своего товара на этот металл он не обменял. У него оставалось еще много
мелкой посуды из непрозрачного стекла, которое научились изготовлять только
на его родине, и шерстяных тканей особенных, лилово-красных и лилово-синих.
Такой способ окраски придумали в Финикии, используя морских моллюсков. Из
подобных моллюсков и другие умели добывать красители, но только красные.
Финикийские же цвета, тона и оттенки у других, в частности, греков, не
получались. Новые виды краски были очень удачными, однако, не годились для
перевозки. Тогда изворотливые финикияне наладили ввоз к себе дешевой,
некрашенной шерсти с востока. А сами ткани только окрашивали. И потом меняли
на зерно, металл и керамику. Обменянное тоже пускали в обмен. На том и
зарабатывали.
Владелец "Амурру" сначала намеревался сбыть остатки товара где-нибудь
по дороге на островах. А то и на самом Крите. Однако в какой-то момент так
его заморочили, верно, боги, что потянуло его на сладкое. Просто мочи нет,
как потянуло. И захотелось ему аттического меду, прямо со знаменитой горы
Гиммет. И свернул он к Афинам. Благо там, рядом с Гимметом, и серебряные
рудники имелись.
Как только стало известно, что финикийский корабль "Амурру" вошел в
фалерн-скую гавань, Герофила засобиралась в дорогу. В мегароне Тезея
появился Мусей. Остальные уже были на месте: и сам молодой царь, и Поликарп
с Лаодикой. Все, кто находился здесь в первый вечер пребывания великой
пророчицы в Афинах. Внезапность расставания обостряла печаль и так
сопутствующую разлукам. Эти сблизившиеся люди то принимались горячо
обсуждать что-то, то затихали, вобщем-то и не стремясь скрыть это
всепронизывающее чувство. Чувство печали, в которой пряталось предчувствие
будущего.
Герофила принялась рассказывать об Азии, неведомой для многих тогдашних
греков, расположенной за морем, на востоке, неразумно гигантской, уходящей в
фантастически неизмеримые дали и пропадающей в них. Конечно, речь зашла и о
финикиянах, благо на их корабле покинет Аттику Герофила. Посмеиваясь,
рассказывала она, как эти оборотистые торговцы скупают девственную шерсть у
скотоводов в азиатской глубинке и в ближней Азии, и на Крите. И о том, что
окрашенные ткани продают втридорога.
- Красильни и у нас есть, - вспомнил Тезей, как мальчишкой плавал с
дедом на Эгину и видел там собранных в одном месте рабов, как раз
занимающихся окраской материй.
- Если нашего грека расшевелить, --охотно подхватил слова Тезея Мусей,
- за него трех финикиян выменять можно будет.
- Не очень-то, - усомнилась Герофила, - финикияне мастера и из денег
деньги делать. Там не только отдельные хозяева в долг деньги под проценты
дают, но и целые общины.
Такого представить себе в мегароне афинского царя не могли и очень
таким делам удивились.
Герофила принялась описывать и Вавилон, где воины не расходятся по
домам и обедают вместе со своим царем, где круг делят на триста шестьдесят
частей. Увлекшись, вспомнила о Египте, его гигантских пирамидах, построенных