"Михаил Прудников. Операция "Феникс" " - читать интересную книгу автора

- Придется проехать к шефу, - сказал один из молодых людей. - Это
недалеко отсюда.
Ганса посадили на заднее сиденье "плимута" между двумя охранниками.
Ганс не мог точно сказать, сколько километров бетонированной ленты проглотил
"плимут". Ему показалось, что ехали они очень долго, и наконец оказались на
окраине какого-то города. Машина остановилась у чистеньких особняков,
утопающих в саду, за высоким кирпичным забором.
В холле одного из особняков их встретил здоровенный детина. Гансу
бросилось в глаза, что запястья его, рук и толстые пальцы покрыты густой
рыжей щетиной, а под мышками, на голубой рубашке расплылись темные круги
пота. Детина поздоровался с ними кивком головы и стал подниматься по
лестнице на второй этаж.
Гансу, шедшему следом за ним, волей-неволей пришлось любоваться
толстым, туго обтянутым колышущимся задом детины.
Они поднялись на второй этаж. Темные, мрачные коридоры пахли карболкой
и какими-то медицинскими препаратами. Больница? Но при чем здесь больница?
Разве он, Ганс, нездоров? Спросить у своих провожатых, молча топавших позади
него, он не решился. "Ладно, там будет видно", - подумал он. Но по спине его
пробежал холодок недоброго предчувствия.
Неожиданно здоровяк открыл перед Гансом одну из дверей.
- Прошу, - сказал он.
Шагнув через порог, Ганс услышал, как дверь за ним резко захлопнулась и
в замочной скважине повернулся ключ. Ганс вдруг понял все. Это очередная
ловушка. Его снова одурачили! С диким криком бросился он к двери и
исступленно замолотил по ней кулаками. "Откройте! Откройте, черт вас
побери!" Но тут Ганс почувствовал, что кулаки его опускаются во что-то
мягкое: он осмотрел дверь и увидел, что изнутри она обита клеенкой, под
которой был проложен толстый слой ваты. Это открытие вызвало в Гансе новый
приступ ярости. Он стал колотить в дверь ногами, топать по полу, орать,
стучать по стенам. Он кинулся к окну с намерением разбить стекла и
выброситься. Но окно было забрано частой решеткой и кулаком стекло было не
достать.
Ганс бесновался, наверное, целых полчаса, но на его топот и крики никто
не приходил. Обессилев, он повалился на пол. На какое-то время он впал не то
в состояние забытья, не то каталепсии. Припадок ярости так обессилил его,
что он не мог пошевелить и пальцем. Он не в состоянии был даже думать.
Во второй половине дня в дверях повернулся ключ. Вошел низенький
человечек в очках, в белом халате, совершенно лысый. Его сопровождала
миловидная женщина лет тридцати пяти, вероятно, сестра.
Ганс с трудом поднялся и сел на стул. У него болезненно ныл каждый
мускул, каждая клетка. Было такое ощущение, что его избили.
Вошедшие поздоровались. Заметив мрачный взгляд Ганса, лысый сказал:
- Я вижу, молодой человек сердится. А раз сердится - значит он не
прав. - И довольно захохотал.
- Где я нахожусь? - Голос походил на рычание затравленного зверя.
- Как где? - удивился лысый. - В клинике. Разве вам не сказали?
- Никто мне ничего не говорил. Меня втолкнули в эту дыру, как
преступника в камеру.
Лысый, казалось, был искренне огорчен.
- Ай-ай-ай! Как нехорошо получилось! Ты слышала, Юлия? Сколько раз я