"Михаил Прудников. Операция "Феникс" " - читать интересную книгу автора

стали. Больше сведений такого рода не поступало.
"Если Кухонцев - мошенник, то достаточно ловкий, - рассуждал Рублев, -
умеет по крупному не попадаться. Но возможно, просто дилетант".
Но главное выяснить: ищет ли Кухонцев сам встречи с иностранцами, или
кое-кто из них ищет встречи с ним? И кто все-таки этот Горбоносый, с
родинкой?
Рублев вызвал Кухонцева в отделение ГАИ. Поводом для этого вызова
послужило то, что два дня назад Кухонцев на своем черном "мерседесе" в
очередной раз нарушил правила уличного движения: проехал на красный свет в
переулке недалеко от Кутузовского проспекта.
Почему-то Рублев представлял Кухонцева щуплым, невысоким, невзрачным.
Но перед Рублевым предстал кинематографический герой-любовник: крупное,
сильное тело, ленивые движения, обезоруживающая улыбка, часто вспыхивающая
на холеном лице с большими голубыми глазами, свидетельствовали, что он
уверен в себе, в силе своего обаяния, что он привык нравиться женщинам.
Очевидно, это был жуир, бабник, любитель вкусно поесть, сладко поспать,
весело провести время. Все на нем сидело как-то ловко, изящно - и
зеленоватый пиджак из тонкой, переливающейся ткани, и коричневые брюки, и
желтая рубашка с пуговичками на углах воротника. А галстук в косую узкую
полоску был завязан очень тщательно. Несмотря на жару, Кухонцев был свеж,
будто только что принял ванну, и сколько Рублев ни присматривался к нему, он
не мог обнаружить никаких следов волнения или страха. И Рублев подумал, что
этот человек, чувствуя за спиной почтенную, всеми уважаемую фигуру тестя, не
боится никого и ничего. Он уверен, что ему помогут выпутаться из самой
затруднительной ситуации.
И эта уверенность Кухонцева в собственной неуязвимости вызывала в
Рублеве раздражение, как, впрочем, раздражала ленивость его движений,
ленивость крупного, сильного животного, и безмятежное выражение лица,
характерное для людей, не знающих тягот жизни, не обременяющих свой мозг ни
абстрактными, ни конкретными бытовыми проблемами.
Но Рублев подавил в себе это раздражение и, стараясь быть дружелюбным и
непринужденным, задал Кухонцеву несколько формальных вопросов: какой
институт окончил, где работает, давно ли водит машину, хотя все это было ему
известно: накануне он навел о Кухонцеве все необходимые справки.
Он работал младшим научным сотрудником научно-исследовательского
института, получал сто двадцать; "мерседес" раньше принадлежал его тестю и
перешел к Вадиму Кухонцеву как свадебный подарок.
Кухонцев отвечал охотно, с видом человека, который и сам осознает свою
вину, но относится к ней снисходительно и рассчитывает, что и другие
отнесутся к ней так же. "Ведь все это пустяки, - говорили его глаза. - И
зачем столько хлопот и разговоров из-за таких пустяков? Смотрите, какой я
красивый, какой обаятельный, неужели мне нельзя простить этой маленькой
шалости?"
Рублев догадывался, что его собеседник играет в парня милягу не только
по привычке, но и с умыслом: инспектор ГАИ отобрал у него водительские
права, и сейчас он надеялся, что вернут их ему без лишних хлопот.
- Вы ведь не первый раз нарушаете правила, - заметил Рублев. - Вот и за
рулем вас видели в излишне веселом состоянии...
Кухонцев пожал плечами: мол, что поделаешь! - был такой грех.
- Случайно получилось, - пояснил он, улыбаясь, - был в гостях, ну,