"Энни Прулкс. Горбатая гора " - читать интересную книгу автора

пацане, который без сомнения, дислектик или типа того, ничего не может
понять правильно, в возрасте-то пятнадцати лет и едва умеет читать, он видит
это, хотя чертова Лорин не признает этот факт и притворяется, что с ребенком
все ОК, отказываясь от любой помощи с этой проблемой. Он не знает, что
делать. У Лорин деньги и она заказывает музыку.
"Я хотел, чтобы у меня был мальчик", - сказал Эннис, расстегивая
пуговицы, - " но получил только маленьких девочек".
"Я не хотел никаких детей", - сказал Джек. "-Но все происходило
шиворот-навыворот. Ничего не получалось у меня должным образом". Не вставая,
он подбросил полено в огонь, искры взлетели вверх, вместе с их истинами и
ложью, несколько горячих искорок попало на их руки и лица, не в первый раз,
и они покатились вниз, в грязь. Одна вещь никогда не менялась: сверкающая
возбуждение их нерегулярных встреч омрачалось чувством уходящего времени,
времени никогда не хватает, его никогда недостаточно.
Днем или двумя позже, на главном стояночном месте, лошади были
загружены в трейлер, Эннис был готов вернуться в Сигнал, Джек собирался в
Лайтенинг Флат, проведать старенькую маму. Эннис наклонился к окну в машине
Джека, и сказал, что он потратил целую неделю, что вероятно он не сможет
вырваться опять до ноября, когда они сдадут стадо и до начала зимы.
"Ноябрь. Что, черт возьми, случилось с августом? Я тебе напомню, мы
говорили про август, девять, десять дней. Христос, Эннис! Почему ты не
сказал мне об этом раньше? У тебя была неделя, чтобы сказать пару слов об
этом. И почему мы всегда трахаемся в холодную погоду? Мы должны сделать
кое-что. Мы должны отправиться на юг. Мы должны однажды съездить в Мексику".
"Мексика? Джек, ты знаешь меня. Все путешествия, которые у меня
когда-либо случались, были вокруг кофейника - в поисках его ручки. И я буду
в запарке весь август, это что касается августа. Не кипятись, Джек. Мы можем
поохотиться в ноябре, завалить доброго лося. Попробую вырваться, если получу
снова хибару Дона Врое. Мы хорошо провели время в том году".
"Ты знаешь, друг, это чертовски неудовлетворительная ситуация. Ты
запросто сваливаешь. Это выглядит как редкое явление Папы Римского".
"Джек, я получил работу. В былые времена я бросал работу. У тебя есть
жена с деньгами, хорошая работа. Ты забываешь, как это все всегда портило.
Ты когда-нибудь слышал об алиментах? Я их плачу годами и буду платить еще
долго. Послушай меня, я не могу бросить работу снова. И я не могу взять
отпуск. Получить отпуск в этот раз было дико сложно - вот-вот многие коровы
отелятся. Тогда ты не можешь их бросить. Ты не можешь. Стоутамайр - буян, и
он устроил разнос мне за эту неделю. Я не обвиняю его. Он, скорее всего, не
спал и ночи с момента моего отъезда. В обмен я отдал август. У тебя есть
идея получше?"
"Я предлагал однажды". Тон ответа был жестким и обличительным.
Эннис не сказал ничего, медленно выпрямился, потирая лоб; лошадь
заперта внутри трейлера. Он прошел к своему трейлеру, положил на него руку,
сказал кое-что, что только лошади могут услышать, развернулся и подошел
обратно неторопливым шагом.
"Ты был в Мексике, Джек? " Мексика была Местом. Он слышал. Он ломал
забор, переходя границу запретной зоны между ними.
"Да, черт возьми, был. В чем проблема?". Все это копилось долгие годы и
теперь прорвалось, запоздало и неожиданно.
"Я собираюсь сказать тебе это только раз, Джек, и я не шучу. То, чего я