"Болеслав Прус. Сочельник" - читать интересную книгу автора

стал на ноги рядом с нами, выпрямился и пробормотал:
- Эй, коляда, коляда!
Это был седоватый уже мужчина в старом тулупе. Шапку ему заменяли
искусно взлохмаченные волосы; с правой стороны его длинного носа красовалась
свежая царапина, и еще более свежие следы ногтей выступали на левой щеке. В
правой руке он нес грязный фонарик, в левой - судки и булку под мышкой.
Не сомневаюсь, что если бы спиртные испарения обладали свойством
превращаться в облака, нашего нового приятеля можно было бы принять сейчас
за одряхлевшего херувима, которому какой-то доброжелатель сильно намял бока.
Возглас: "Эй, коляда, коляда", - и отзвук неуверенных шагов заставили
оклеенную бумагой дверь приоткрыться, и я увидел исхудалое юношеское лицо,
на котором сверкали ввалившиеся, оживленные странным блеском глаза.
- Кто там?
- А это я... Антоний, сторож... Я это...
И мужчина в тулупе, стукнувшись головой о низкую притолоку, вошел в
комнату.
Старая, узкая, выкрашенная в желтый цвет кровать из Поцеёва со страшно
измятой постелью, кувшин без ручки, на круглом столике величиной с котелок -
лампа под прожженным бумажным колпаком и, наконец, груда бумаг и книг - вот
вся меблировка комнаты, которую днем должно было освещать маленькое
квадратное окно, а сейчас обогревала железная печурка.
- Эге-ге!.. - сказал сторож. - Так вы, что ли, нынче весь вечер из дому
не выходили?
- Нет, - коротко ответил молодой хозяин.
- Я вот... с вашего разрешения... принес кой-чего... Грушек несколько,
а это капуста, а в капусте - плотица. Я ее, чертягу этакую, вверх хвостом,
чтобы ей света белого не видеть... Тут и лепешки есть...
Хозяин поколебался с минуту, потом взял принесенную еду и прошептал:
- Спасибо... Бог воздаст вам... а когда-нибудь, может, и...
- Да что там! А куда это я ложку девал?.. И тут нет, и тут нет...
Ого-го! Вон где она... За голенище забралась... вот где она...
Изможденный юноша взял ложку, сел на краю постели и с жадностью
принялся за еду.
- Так тут знобко, а вы без ничего...
- Жарко мне! - ответил хозяин и закашлялся.
- А потому все, что в грудях у вас... и лихоманка эта... А я одно
только лекарство признаю: сало и водку. Верное дело.
Юноша продолжал есть.
- Только водку надо чистую, светлую, как слеза! А в шинке сегодня мне
такого дали ерша, что в нем смотри и купоросу не было ли. Верное дело!
Больной ел, отнимая ото рта ложку только при кашле.
- И выпил-то я самую малость, а как стало меня пробирать, а как стало
меня кидать... Только вошел я в сени, а меня в другой раз как возьмет да как
скрутит, а тут баба моя выскочила да начала меня трепать. Эх, пан! С самой
женитьбы так меня не угощала, как сегодня! Верное дело...
Юноша съел все, поставил судки на пол, прислонился головой к стене и
прикрыл обнаженную впалую грудь одеялом, которое когда-то было, вероятно,
более определенного цвета.
- И всегда вы в сочельник вот так... один? - спросил Антоний.
- Уж третий год.