"Болеслав Прус. Доктор философии в провинции" - читать интересную книгу автора

час идет, а он с постели не встает!.. (У меня всегда стихов полон рот.)
Должно быть, вчера вы долго занимались и потому сегодня так заспались. (Эта
способность легко рифмовать иногда меня самого беспокоит.) А я с утра, как
встал, для вас новости собирал и столько сообщить спешу, что, просто едва
дышу... (И еще "Еженедельник" говорит, что я не поэт! Ха!..)
Говоря это, гость метался по всей комнате, точно пол был утыкан
булавками, и ежился в своем пиджаке так, как будто ему насыпали за ворот
раскаленных углей. Тем временем сохранявший серьезность Диоген схватился
обеими руками за край кровати и, упершись в потертый коврик пяткой левой
ноги, бездумно рассматривал свои высохшие пальцы.
Непоседливый Дрындульский продолжал болтать:
- Я встрепенулся, как птичка, освежился холодной водичкой и тут же
пошел в город по привычке, потому что со вчерашнего дня какое-то
предчувствие томило меня.
- Так же, как и меня!.. - прервал вполголоса Файтусь.
- В самом деле? - восторженно воскликнул гость. - Великие умы сходятся
и в предчувствиях не расходятся (как говорит французская пословица). Новости
поистине превосходные!.. Угадайте какие, философ мой бесподобный...
- Вероятно, трихины! - проворчал Дынцек, быстро пряча левую ногу под
одеяло.
- Ха! ха!.. Превосходный! Бесподобный! Трихиноутробный! Какой тристих,
треножник, троица, трилогия! Поразительно, восхитительно!.. Город наш
становится поэтическим в тот самый день, когда ему надлежит стать
философическим. Я сочиняю двустишие, мой приятель - тристишие; один философ
местный, двое варшавских - итак, всего их трое. Кто не верит в чудеса, пусть
тайну сию откроет!..
- Не понимаю!.. - пробормотал Файтусь, поглаживая свою пышную шевелюру.
- Как это вы не понимаете? - рассердился Кайцек, спускаясь с высот
пафоса до простой прозы. - Вы же философ местный, здешний, наш единственный,
не так ли?
Дынцек погладил бороду, что, по понятиям болтливого поэта, означало,
видимо, согласие, так как он продолжал:
- Вы один философ, да из Варшавы приехало двое, всего, стало быть,
трое; тристишие о трихинах...
- Какие еще двое из Варшавы? - вскричал Файтусь, вцепившийся снова в
кровать.
- Ну, как же, два Клиновича - племянники старого Федервайса,
университетские товарищи Коцека, те, что написали знаменитые философские
трактаты... о чем бишь?..
- Об отношении сознательного к бессознательному?.. Но писал лишь один
из них - Чеслав Клинович, доктор философии...
- Доктор Венского, Парижского, Берлинского и других университетов. Оба
двоюродных брата, Чеслав и Вацлав Клиновичи, являются докторами всех этих
университетов, а сейчас оба они приехали сюда, к нам, под предлогом
посещения дяди.
- Откуда вы это знаете?
- Я видел сегодня обоих в девять утра в гостинице "Бык". Я отправился
en фрак, en белый галстук, en темно-синие перчатки (брюки были эти же).
Спрашиваю гарсона: "Пятый номер спит?" - "Умывается", - отвечает гарсон.
Стучу в дверь... "Entrez!" Я прошу извинения, называю себя, оставляю две