"Болеслав Прус. Проклятое счастье" - читать интересную книгу автора

о его студенческом житье-бытье, к ним присоединился один из салонных
сплетников и стал рассказывать о некой даме, убежавшей с любовником.
- Женщины на многое способны ради любви, - насмешливо заключил
рассказчик.
Пани Вельт сурово посмотрела на него, а когда он удалился, сказала
Владиславу своим спокойным глубоким голосом:
- Да, женщины на многое способны ради любви, но мужчины не умеют это
ценить.
Сказав это, она встала и, не глядя на Вильского, перешла к соседней
группе гостей.
В другой раз, когда он развивал перед ней планы строительного
товарищества, она прервала его неожиданным вопросом:
- Вы всегда разговариваете с женщинами только об инженерных делах?
- Смотря с какими, - возразил Вильский. - С иными приходится и об
искусстве, но это очень скучно.
- Ах, вот как, - заметила она. - Ну что ж, говорите хоть что-нибудь.
Запрокинув голову на спинку кресла и полузакрыв глаза с выражением
спокойного восхищения на лице, она выслушивала рассуждения о необходимости
асфальтировать фундамент, о водопроводных трубах и газификации жилищ и снова
и снова о железных перекрытиях.
Вильский оказался в странном положении. У него была невеста, которую он
любил, а он поддерживал знакомство с другой женщиной, к которой его влекло
каким-то темным инстинктом. При беседах с пани Вельт он ощущал, как его жилы
наливаются чем-то вроде расплавленного олова, но ощущение это никогда не
овладевало им надолго.
Иногда, ободренный ее взглядами, он пытался пролепетать что-нибудь о
любви, но при первых же намеках взгляд его собеседницы холодел, а губы
складывались в брезгливую и презрительную гримасу. Он тотчас переводил
разговор на посторонние предметы, и снова все было хорошо.
Вначале эта загадка приводила Вильского в совершенное недоумение, со
временем он привык и говорил себе: "Какая жалость, что эта женщина так
холодна и способна рассуждать об одних только финансовых и технических
материях. Если бы не это, все окружающие были бы без ума от нее, и в первую
голову ее собственный муж".
И вот эта-то женщина, по словам Гродского, была без ума от Владислава!
- Не может быть! - пробормотал Вильский, просыпаясь от грез и
поднимаясь с качалки. - Пани Вельт создана из мрамора и... банкнотов...
"И все-таки она тебя любила", - шептал голос.
- Ерунда! - возразил Вильский с усмешкой. - "Любила", а ее муж
совершенно перестал давать мне работу.
"С каких пор?" - спросил голос.
- Да... со дня моей свадьбы, - отвечал Вильский.
"То есть с того самого дня, как пани Вельт, узнав о твоей свадьбе,
тяжело захворала", - заключил голос.
Холодный пот выступил у Вильского на лбу. Он подошел к окну и стал
вслушиваться в шум дождя.
Кто-то приблизился к нему на цыпочках, обвил его шею руками, прижался
влажными губами к его запекшимся губам и спросил робко и тихо:
- Но ты ее не любишь?
Вильский пришел в себя.