"Болеслав Прус. Приключение Стася" - читать интересную книгу автора

Мальчик давно бы сам уснул, по собственному почину, но матери казалось,
что его необходимо укачивать, и она снова нянчила его и баюкала, напевая:

Ты б не ходила,
Зря не бродила
По роще ольховой.

Я не таскался,
Так отоспался
На перине пуховой!

Только когда Стась, отяжелев от сна, уткнулся головой меж ее плечом и
грудью, она уложила его на холстинку, дернула Курту за мокрый язык и,
поминутно оглядываясь, пошла в глубь огорода.
После материнских объятий голая земля, покрытая холщовой тряпкой,
показалась Стасю холодноватой и жестковатой. Поэтому, хотя ноги у него
крепко спали, головой он снова очнулся и приподнялся на толстых ручонках.
Ребенку хотелось посмотреть, где мать, а может, и поплакать о ней. Но он был
еще мал, не умел как следует обернуться и смотрел не вперед, а вниз, на
траву. Тем временем честный Курта основательно облизал его загорелое личико
раз и другой и принялся искать у него в голове с таким рвением, что Стась
повалился на левый бок, подложив под щеку толстый локоток. Он хотел было
снова приподняться, даже уперся правой рукой в холстинку, стараясь
высвободить ножку, но в эту минуту пальчики его руки разжались, вишневый рот
полуоткрылся, глаза вдруг сомкнулись, и он уснул. В его возрасте сон крепок,
как здоровенный мужик; он сваливает раньше, чем начнешь с ним бороться...
Тогда с недавно скошенных лугов, где длинными рядами стояли пухлые,
нахохлившиеся копны, повеял ветерок, горячий, как дыхание солнца. Он
пощекотал приземистые копны, посвистел в дупла полуистлевших верб, которые
тщетно махали ветками, пытаясь его отпугнуть, просочился сквозь плетеную
изгородь и понесся по огороду кузнеца. Зеленые с пунцовым кантиком листья
свеклы, стройный укроп и перья петрушки затряслись, как в лихорадке, -
должно быть, со злости, потому что народ они все ленивый и не любят, чтобы
их беспокоили. А взлохмаченная картофельная ботва, яркие подсолнухи и
бледно-розовые маки закачались, как евреи в молельне, возмущенные
легкомыслием ветра, который отогнал пчел далеко от ульев и сбил набекрень
чепец у самой кузнечихи, а ведь она, хоть ей исполнился всего двадцать один
год, была и матерью Стася, и полновластной хозяйкой всего, что только было в
огороде, в хате, на скотном дворе и на шести моргах земли!..
- Ах, проказник, проказник!.. Ах, и какой же проказник этот ветер! -
ворчали красноголовые маки, заглядевшиеся в небо подсолнечники и даже грубая
картофельная ботва.
А круглые листики груши, под которой мать уложила Стася спать, шептали,
как и следовало добропорядочным нянькам:
- Тише!.. тише?.. тише!.. Еще разбудите мне ребенка!..
Курте, который любил бурную деятельность и на худой конец не прочь был
потрепать за уши лопоухих поросят, стало ужасно скучно.
"Что это за мир, - думал он, - в котором дети вечно спят: хозяйка
развлекается тем, что рвет какие-то листочки; деревья, вместо того чтобы
честно трудиться, колышутся и шелестят; аист, надсаживая грудь, курлычет, а