"Болеслав Прус. Грехи детства" - читать интересную книгу автора

- Ну, если ты такой умный, объясни мне, чем верба похожа на корову?
Мальчик задумался и медленно заговорил:
- Понимаешь ли... корова растет, и верба тоже растет...
- А дальше что?..
- Так вот... корова питается, и верба тоже питается - соками земли...
- А дальше что?..
- Корова женского рода, ну... и верба женского рода, - объяснял Юзик.
- Но корова машет хвостом! - сказал я.
- А верба машет ветвями! - возразил он.
Такое множество аргументов поколебало мою уверенность в том, что между
животными и растениями нет ничего общего. Самый этот взгляд мне понравился,
и с этого времени я пристрастился к зоологии, изложенной в книжке
Писулевского. Благодаря доводам горбунка я стал получать по этому предмету
пятерки.
Однажды Юзик не пришел в школу, а на другой день во время урока мне
сказали, что кто-то меня "выстукивает". Я выскочил в коридор слегка
встревоженный, как всегда в таких случаях, но вместо инспектора увидел
плотного мужчину с багровым лицом, фиолетовым носом и красными глазами.
Незнакомец заговорил хрипловатым голосом:
- Это ты, мальчик, Лесьневский?
- Я.
Он переступил с ноги на ногу, как будто его качнуло, и прибавил:
- Зайди-ка к моему сыну, Юзику, ну, горбатому, знаешь? Захворал он:
третьего дня его переехали, так немножко зашибли...
Незнакомец снова качнулся, окинул меня блуждающим взором и ушел, громко
топая по коридору. Меня будто кипятком обварили. "Лучше бы уж меня
переехали, а не бедного горбунка, - думал я, - такой он слабенький и
добрый..."
После полудня, как всегда, началась большая перемена. Я уже не пошел
домой обедать, а побежал к Юзику.
Он жил с отцом на окраине города в двух комнатках одноэтажного домика.
Когда я вошел, горбунок лежал в своей коротенькой кроватке. Был он один,
совершенно один. Он тяжело дышал и дрожал от холода, потому что печку не
топили. Зрачки его расширились так, что глаза казались почти черными. В
комнате пахло сыростью, с крыши падали капли тающего снега.
Я наклонился над кроватью и спросил:
- Что с тобой, Юзик?..
Он оживился, разжал губы, словно пытаясь улыбнуться, но только
застонал. Потом взял меня за руку своими иссохшими ручками и заговорил:
- Я, верно, умру... Но мне страшно так... одному... вот я и просил тебя
прийти... Но это... понимаешь... скоро, а мне будет немножко веселей...
Никогда еще Юзик не представал передо мной таким, как сегодня. Мне
казалось, что этот калека вдруг стал великаном.
Он глухо застонал и закашлялся, на губах его выступила розовая пена.
Закрыв глаза, он затих, тяжело дыша, а минутами совсем не дыша. Если б я не
чувствовал пожатия его пылающих ручонок, то подумал бы, что он умер.
Так прошел час, два, три часа - в глубокой тишине. Я почти утратил
способность думать. Юзик изредка и с большим усилием произносил несколько
слов. Он рассказал мне, что на него сзади наехала телега и сразу нестерпимо
заболела поясница, но теперь уже не болит, и что отец вчера прогнал