"Болеслав Прус. Эхо музыки" - читать интересную книгу автора

фельдшер, остановившись на дороге, подбросил вверх свою ветхую шелковую
шапчонку и посиневшими губами закричал: "Ура!"
Все вошли в коридор. На улице оставался еще только мещанин с женой,
которая его не отпускала, уцепившись за его руку.
- Ну, входи! - приказал ему фельдфебель, указывая на дверь.
- Он не пойдет, - ответила за него женщина. - У него еще ничего нет с
собой в дорогу.
- На военной службе ему все дадут, - возразил фельдфебель тоном
глубокого убеждения.
- На военной службе? А я не хочу, чтобы он пошел служить. Если заберете
его, я тоже с ним пойду.
- Нельзя.
- Кому нельзя, а мне можно. Жена я ему или нет?
Фельдфебель втолкнул солдата в коридор и вошел вслед за ним.
- Юзек, ты хоть сына-то поцелуй! - кричала женщина, порываясь к двери.
Но ее оттащили солтыс и полицейский. Дверь захлопнулась.
- Ура! - гаркнули в коридоре новобранцы.
С улицы доходили крики толпы и заунывный голос старого еврея,
посылавшего благословения сыну. Потом кто-то забарабанил кулаком в дверь и
завопил раздирающим голосом:
- Юзек! Юзек!
Пройдя темный коридор с щербатым полом, новобранцы очутились в
просторном помещении, где все три окна были забраны решетками. Здесь стояло
несколько скамей, а на полу у стен лежали охапки соломы, которые должны были
служить солдатам постелью. В печи пылал яркий огонь, освещая серые мокрые
стены. Было сыро и дымно.
Новобранцы вошли и вдруг остановились, словно пришибленные. Быть может,
на них так подействовала тишина. Сюда уже не доходил ни один звук с улицы.
Долго стояли они молча, напрягая слух. Поникли головы, улыбки сбежали с лиц.
Люди стали переглядываться с недоумением и тревогой.
Первый опомнился фельдшер. С нервной суетливостью потирая руки, он
сказал одному из горожан:
- Мне бояться нечего. Уж такая у меня профессия!.. Сперва назначат меня
младшим, а потом и старшим фельдшером... а может, потом и в доктора выйду...
На военной службе могут произвести...
Никто не откликнулся на его слова, и фельдшер подошел к огню: он
трясся, как в лихорадке.
- Холодно... - пробормотал он.
Шляхтич бросил свой плащ на солому, лег на него и закрыл глаза. Один из
горожан отошел к окну и тихо плакал, припав головой к решетке. Деревенские
парни, рассевшись на скамьях, шептались, оглядываясь по сторонам...
- Ну, чего головы повесили? На улице - хваты, а в казарме - бабы! Стыд
и срам!
- А я ничуть не беспокоюсь! - крикнул от печи еврей в летнем пиджачке.
- Я ведь фельдшер... Хотите, пан фельдфебель, мигом вас побрею? А ежели пану
деньги нужны, - добавил он шепотом, - так я могу ссудить.
- Не надо, - сухо отрезал фельдфебель. - Ну, развеселитесь, хлопцы! -
обратился он к остальным. - В армии хорошо служить. Это только сперва бывает
тошно, а через какой-нибудь год ни одного и силой домой не прогонишь.
- Я бы хоть сейчас ушел! - пробормотал один из тех, кто еще недавно