"Болеслав Прус. Примирение" - читать интересную книгу автора

- Слишком длинны, - говорил он, - на четверть локтя... О!.. Широки на
ладонь...
- Надо показать портному, - вмешался Лукашевский.
- При чем тут портной?.. - возмутился Громадзкий. - Штанины надо
подрезать настолько... О!.. Сзади вырезать клин, вот такой!.. о!.. Хлястики
переставить, один конец сюда, другой туда... и всюду сшивать двойной ниткой.
Ведь он молодой парень; железо на нем лопнет, не то что одинарная нитка...
Но Барбария может это сделать лучше всякого портного.
- Барбария!.. - заорал Квецинский, хватая колокольчик и подбегая к
окну. - Барбария!..
- Мама ушла в город, - как из колодца, ответил за окном тонкий голосок.
- Послушай, Громада, ты еще долго здесь пробудешь? - спросил
Лукашевский.
- До трех... У меня званый обед в три... в частном доме.
- Вот напасется вволю, - сказал Квецинский.
- Как на картофельном поле, - проворчал Леськевич.
- Значит, мы поступим так, - сказал Лукашевский, - я оставлю тебе,
Громада, сорок грошей, а ты позови Барбару, дай ей тем временем брюки и
расскажи, что надо с ними сделать. Можешь также упомянуть насчет двойной
нитки, это хорошая мысль; но прежде всего сунь рабыне в зубы сорок грошей,
чтобы она сейчас же взялась за работу. Вероятно, сегодня мы с малым поедем в
театр, стало быть, его надо снарядить, как для выпускного экзамена. Вот тебе
брюки, вот сорок грошей, и заставь Барбару кончить до вечера.
- Позвольте!.. - сказал угрюмый Леськевич. Заметив, что монета
новенькая, он взял ее со стола и положил на ее место монету с дыркой. - Для
задатка и такая хороша, - добавил он.
- А теперь в путь, - заторопился Лукашевский, видя, что оба товарища
стоят уже в шапках. - Знаешь, куда мы идем? - спросил он у мальчика. -
Обедать в ресторан... Будь здоров, Громада; и если тебя угостят чем-нибудь
вкусным, думай о нас за едой.
И они ушли, а с ними паренек, в непросвещенном сознании которого слово
"ресторан" превратилось в "рестант" и вызвало воспоминание о гминной тюрьме,
где взрослые в наказание отсиживали по нескольку суток, а с малолетними войт
справлялся в течение десяти минут, но тоже при закрытых дверях.
Во дворе студенты столкнулись с посыльным; увидев их, он достал из
сумки письмо и протянул Лукашевскому со словами:
- Пан Квецинский...
Лукашевский в первое мгновение испытал такое сладостное чувство, словно
его окатили теплой водой. Но когда он услышал фамилию товарища, и особенно
после того, как прочел на конверте адрес, сделал кислую гримасу и, небрежно
передавая письмо, сказал:
- Это тебе, Незабудка...
Квецинский, казалось, испугался. Широко раскрытыми глазами он пробежал
письмо, смял его и пробормотал:
- А чтоб этих баб холе...
- Что же это?.. Теклюня?.. - спросил Леськевич, не удержался и невольно
подмигнул.
- Валерка! - проворчал Квецинский.
- Ты слышал?.. - удивился Лукашевский, глядя на Леськевича. - Ему так
везет, и он еще злится...