"Жан-Кристиан Птифис. Железная маска: между историей и легендой ("Жизнь замечательных людей") " - читать интересную книгу автора

крепости Бастилия, прибыл к месту своего нового назначения с островов Святой
Маргариты и Сен-Онора, имея при себе в носилках старого заключенного,
который был с ним еще в Пинероле, которому он велел постоянно быть в маске,
имя которого не произносилось и которого он по выходе из носилок велел
поместить до наступления ночи в первую камеру башни де ла Базиньер, а в 9
часов мы с мсье де Розаржем, одним из сержантов, которых привез господин
начальник, поместили его, одного, в третью камеру башни де ла Бертодьер,
которую я за несколько дней до его прибытия обставил всей необходимой
мебелью, получив соответствующее распоряжение от мсье де Сен-Мара; новому
заключенному будет прислуживать и заботиться о нем мсье де Розарж, а кормить
его должен господин начальник крепости".[6]
Этот текст является первым документальным упоминанием о существовании в
Бастилии заключенного в маске. Нет оснований сомневаться ни в аутентичности
текста, ни в добросовестности его автора. Дю Жюнка принадлежал к тому типу
чиновников, которые неукоснительно придерживаются дисциплины, но вместе с
тем не лишены человечности и чувствительности. Этот старый служака с момента
своего появления в знаменитой тюрьме обратил на себя внимание тем, с каким
упорством он добивался освобождения заключенных, о существовании которых
правительство просто забыло. Когда ему указали на то, что он, действуя
подобным образом, рискует лишиться значительного источника доходов, Дю Жюнка
ответил: "Я теряю лишь деньги, тогда как у этих несчастных нет ничего, за
исключением самой жизни". Один из этих заключенных, протестант Константен де
Ранвиль, характеризует его как "человека приятной наружности, приветливого,
мягкого, честного". Другой, Гатьен Куртиль де Сандра, пользовавшийся успехом
романист, помимо всего прочего автор фальшивых "Воспоминаний мсье
д'Артаньяна", из которых Александр Дюма черпал материал для своих "Трех
мушкетеров", также расхваливал его: это, говорит один из его персонажей,
"очень порядочный человек", который по мере своих сил "старается заботиться
о вверенных ему заключенных, поскольку это не идет во вред королевской
службе".[7] Разумеется, у него были не одни только достоинства. Мадам Гион,
весьма приверженная мистицизму и за это подвергшаяся гонениям, одно время
была в числе его заключенных и отзывается о нем негативно. Дю Жюнка,
ставленник Ноайлей, в свою очередь пользовавшихся протекцией мадам де
Ментенон, отличался особым рвением в религиозной сфере. Убежденный в том,
что он станет преемником Бемо, старого начальника Бастилии, умершего в 1697
году, он невзлюбил Сен-Мара, похитившего у него вожделенную должность. Тем
более что Сен-Мар также был весьма стар. "Он дышит на ладан", - будто бы
нашептывал Дю Жюнка мадам Гион.[8] Однако, как оказалось, сам Дю Жюнка дышал
на ладан в еще большей степени - он умер в 1706 году.
После Дю Жюнка остался дневник, являющийся весьма ценным документом. Он
представляет собой не официальный тюремный реестр, но своего рода заметки на
память, книгу учета, в которую день за днем вносились подробности об
узниках, прибывавших в Бастилию. Поступив на хранение в старинный архив
тюрьмы, он после революции был передан в рукописный отдел библиотеки
Арсенала, где хранится и поныне. Фрагмент, касающийся человека в маске,
впервые был опубликован в Льеже в 1769 году преподобным отцом-иезуитом Анри
Гриффе, очень серьезным и эрудированным историком, профессором коллежа
Людовика Великого, придворным проповедником, с 1745 по 1764 год служившим
тюремным капелланом, в его "Трактате о разного рода доказательствах,
служащих установлению исторической истины".