"Жан-Кристиан Птифис. Железная маска: между историей и легендой ("Жизнь замечательных людей") " - читать интересную книгу автора

язык или позволявших себе играть в кости или карты прямо при дворе. Не
существовало ни запоров на дверях, ни решеток на окнах. Под управлением же
де Бемо и его преемника Сен-Мара Бастилия все больше превращалась в
настоящую тюрьму, в которую сажали арестантов самого разного сорта, начиная
с простых уличных хулиганов, схваченных ночной стражей, и кончая знатными
господами и расточительными сыновьями богатых родителей - не минуя также
упорствующих гугенотов и патентованных отравителей. В башнях на многих
этажах были устроены карцеры и хорошо охраняемые камеры. Кстати, одна из
этих башен словно в насмешку называлась башней Свободы!{3}

Сразу же по прибытии человека в маске поместили, дабы не привлекать к
нему внимание, в башню де ла Базиньер, первую слева от подъемного моста{4}.
Первая камера на первом этаже обычно служила для временного пребывания, от
нескольких часов до нескольких дней. В 9 часов вечера Дю Жюнка и сержант
Розарж забрали оттуда арестованного и, проведя по темной лестнице, поместили
его на третьем этаже расположенной по соседству башни де ла Бертодьер{5}.
Эта камера с двойными, обитыми железом, запирающимися на четыре ключа
дверями имела форму восьмигранника высотой четыре метра и площадью четыре на
шесть с половиной метров, с выложенным кирпичами полом и беленным известью
потолком. Она имела достаточно большое зарешеченное окно, расположенное на
высоте десяти футов от пола, к которому можно было подняться по трем
небольшим ступенькам; в камере имелся камин с вытяжным колпаком, а в толще
стены была устроена ниша, служившая для "уединения". Как и в прочих камерах,
стены, вероятно, были довольно грязными и покрыты надписями.
Третья камера башни де ла Бертодьер, в которую поместили человека в
маске, считалась "светлым карцером", в отличие от настоящего карцера,
расположенного внизу, на высоте крепостного рва, где заключенные томились
прикованными цепями к грязному полу в окружении крыс, по ночам кусавших их
за лицо. Эта камера имела настоящее окно, а не бойницу, и считалась в
Бастилии одной из наименее вредных для пребывания. И все же она была отнюдь
не дворцом! Мебель, которую поставил туда Дю Жюнка, видимо, не слишком
отличалась от обстановки в прочих камерах: небольшой складной стол, плетеный
стул, кровать с пологом из полупарчи, набитый шерстью матрац, одно или два
одеяла, пара простыней и два полотенца. Быть может, обстановка дополнялась
одним или парой кресел, обитых лощенкой. Прочий инвентарь был столь же
непритязателен: вилка, ложка, солонка, кувшин для воды, стакан, подсвечник,
ночной горшок из фаянса и четыре большие свечи, запас которых периодически
восполнялся. Камеры в то время обычно не меблировались. Лишь в 1709 году
король создал специальный фонд для постоянной меблировки пяти или шести
камер, предназначенных для важных персон.
Жизнь в Бастилии была монотонной, ее ритм задавался грохотом
открывавшихся и закрывавшихся запоров. Снаружи, за грязным крепостным рвом,
по деревянной галерее с парапетом регулярно проходили стражники, громогласно
выкрикивавшие слова команд. По ночам каждую четверть часа караульный бил в
колокол, не давая всем имеющим слух сомкнуть глаз. По случаю всенародных
праздников и побед, когда устраивались шествия с несением Святых Даров, с
башен палили пушки, от адского грохота которых сотрясались толстые
крепостные стены. Единственным утешением для обитателей Бастилии служило то,
что питание было разнообразным, зачастую даже превосходным - исключение
составляли только сидевшие в карцере да те несчастные, на содержание которых