"Лев Пучков. Кровник (про войну)" - читать интересную книгу автора

- Пока нет, - успокоил я. - Но, очень возможно, скоро убью. Спи давай,
завтра нам придется делать визиты и любопытствовать, как там себе поживают
отдельные особи с туманным военным прошлым. Точнее, уже сегодня. Спи...

ГЛАВА 6


- Настоящий вайнах все сделает, чтобы уважить гостя. Горские обычаи
предписывают расшибиться для него в лепешку. У нас даже кровного врага, если
он ночью постучался в твой дом и попросил ночлега, нельзя прогнать -
положено приветить и пустить в дом. Так и переведи, - распорядился хозяин,
слегка тряхнув костяными четками. Я переводил, Тэд, как обычно, записывал и
пускал слюни, давя косяка на богато накрытый стол. Ему приходилось
трудновато: пока хозяин разглагольствовал, я умно кивал и ел, затем вытирал
рот и переводил. Получалось вполне сносно. А Тэд непрерывно записывал и
пялился на хозяина: воспитанный европеец не станет жрать, когда собеседник
пристально смотрит в глаза и повествует о глобальных Проблемах. Ну а я - не
европеец, хочу есть и ем. Наконец хозяин соблаговолил заметить, что один из
гостей облизывается в то время, как второй вовсю наворачивает, и
спохватился: - Покушайте, покушайте, - медоточиво пропел он. - Потом писать
будете - стынет же все.
Я тут же перевел, и Тэд дважды упрашивать себя не заставил. Быстренько
отложив блокнот, он принялся резво уплетать сочный шашлык из молодого
барашка, запивая это яство домашним вином. Поработав нижней частью лица еще
пару минут, я ощутил, что сильно наелся, и привалился к стене, подавляя
сытую икоту. Хозяин выдержал паузу, затем не вытерпел и снова начал
ораторствовать - слава Богу, хоть на нейтральную тему, не требующую
активного внимания собеседника, - что-то про местный крутой виноград и
достоинства самодельного домашнего вина, которое, по его утверждениям,
способно защищать от радиации.
Я наблюдал за говоруном, делая умную рожу и кивая головой. Ну и трепло
же ты, Ахмед Шалаев, - двадцать пять минут толкал речи, не давал гостю
приступить к трапезе! Ты болтлив, как женщина, хотя мнишь себя воином. А
вообще выглядишь ты на все сто: мужественный, солидный. В бездонных черных
зрачках светится что-то типа интеллекта. Если тебя не знать, вполне можно
подумать, что имеешь счастье общаться с этаким всезнающим горским мудрецом,
славным воином, завязавшим с ратными утехами и выбравшим мирный путь. Судя
по твоим напыщенным речам, воевать тебе прискучило, и ты решил покончить с
этим делом, но - увы! Обстоятельства заставили тебя вместо мирного труда
стать командиром отряда самообороны, чтобы защищать мирное село от русских
мародеров и иной нечисти, которая пасется на кривых дорогах войны. Да,
Ахмед, - вполне можно тобой восхититься, если тебя не знать и видеть
впервые.
Но я тебя знаю... Если разобраться, я в этом свинарнике, наверно,
каждую собаку знаю. Или каждого шакала - стоит только память поднапрячь да
припомнить обстоятельства и время. Ну, разумеется, без меча я бы тебя не
вспомнил, мало ли вас таких. Вот он, меч, - улика, вещдок, висит себе на
ковре, красуется. Горцы любят оружие так же, как и все мужчины мира, только
у них эта любовь принимает патологическую форму...
Так примерно я рассуждал, глядя на Ахмеда Шалаева и глубокомысленно