"Тимур Исхакович Пулатов. Плавающая Евразия " - читать интересную книгу автора

выходя во двор. - Всего три комнаты - странно. Такой большой двор создает
иллюзию, будто в доме, по меньшей мере, семь или восемь комнат...
- Тогда пройдите еще раз по дому, чтобы завтра не возвращаться с
подозрениями, - раздраженно сказал Давлятов.
- Нет, нет, подозрений насчет количества комнат - никаких... Только
есть одно "но"... В паспортном столе мне дали справку о том, что в доме
прописаны только вы одни. Диван же, который стоит у вас в гостиной... по
заметным только моему глазу признакам можно утверждать, что здесь часто...
проводят время еще двое граждан, точнее, гражданка и гражданин, правда,
небольших росточком, но довольно толстых, - словом, они уютненько
устраиваются на диване, судя по следам: приходят сюда исключительно как в
дом свиданий... Я, конечно, далек от мысли, что вы, человек интеллигентный,
сдаете сомнительным парочкам свое жилье за плату, но наш старикашка
начальник страшно привередлив, и если сие дойдет до него, то он снова
погонит меня к вам, не ограничившись просто выговором, - то ли нарочито
путано излагал гость свои соображения, то ли из-за сложности
умозаключений... словом, высказался.
- Что за нелепые обвинения! - воскликнул возмущенный Давлятов, но в ту
же минуту вспомнил о маленьком человечке, который, подхватив на руки свою
подругу, вбежал в дом.
- Вы побледнели, - зевнув, сказал Байбутаев. - Ладно, давайте сейчас
не будем отвлекаться на это... Я не думаю, что вы укрываете членов ОСС...
Они почти что все уже в наших руках. Есть и материальная улика в живом весе
той верблюдицы, которую они прирезали... Каракалпак - хозяин верблюдицы
обратился к нам с жалобой...
- И я могу подтвердить... Видел собственными глазами, как во дворе
дома по улице Староверова кривыми ножами отрезали от туши лакомые куски...
- Давайте и на это не будем сейчас отвлекаться, чтобы не нагромождать
одно на другое. - Байбутаев снова открыл свой журнал. - Распишитесь в
осмотре ваших комнат... - И, удовлетворенный то ли быстротой, с которой
поставил свою подпись в журнале Давлятов, то ли самим очертанием его
подписи в журнале, инспектор миролюбиво добавил, выходя за ворота: - Такой
поздний час, и почти всюду во дворах на вашей улице свет... Только у вас
его нет, и мне даже, признаться, было неловко вас тревожить...
- Свет оттого, что деньги поглубже закапывают, золотишко, - шутливо
проговорил Давлятов. - Я же сплю спокойно по причине неимения сих
сокровищ... Занялись бы вы лучше этим, одна облава - и все наши современные
князьки в руках правосудия, вместе с их гаремами... и розовой водой, в
которой купаются красавицы. Господи боже мой, а вы толкуете о двух
маленьких толстеньких шутниках, якобы приходящих сюда, как в дом
свиданий... И не стыдно вам?!
- Это не по нашему ведомству, - чопорно ответил Байбутаев и пошел,
часто помаргивая от света, просачивающегося через щели в соседних воротах.
В шутке Давлятова насчет закапывателей сокровищ была не то чтобы доля,
а изрядная доля правды - и здесь он оказался ясновидцем. Хрусталь, фарфор и
иную дорогую посуду складывали поверх ковров в железные сундуки, цена на
которые в последние дни резко поднялась. Всюду их ковали, даже в
мастерских, традиционно работавших с деревом. Кое-кто из влиятельных
умудрялись доставать и железнодорожные контейнеры малых и больших размеров.
В них подвешивали и одежду из мехов, втискивали даже мебель из красного