"Филип Пулман. Полярные огни ("Причины всех вещей" #1)" - читать интересную книгу автора

Люра дождалась, пока обер-лакей выйдет, ведь ему пора было прислуживать
за магистерским столом. Из обеденной залы доносился гул голосов; слышно
было, как там собирается народ.
- Да, не послушалась и правильно сделала, - зашипела она в ответ, как
только за лакеем закрылась дверь. - Иначе мы бы ничего не узнали. Ты что,
не понимаешь? Ведь магистр всыпал в графин с вином яд. Пан, миленький, это
то самое токайское, про которое он говорил дворецкому. Они же хотят отравить
лорда Азриела!
- А может, никакой это не яд?
- Как это не яд? Конечно яд! А зачем же тогда магистр специально
дожидался, пока дворецкий уйдет, и только потом подсыпал порошок? Если бы
это был не яд, он бы спокойно всыпал его и при дворецком. Не-е-ет, все это
неспроста. Я чувствую. Тут пахнет политикой. Не зря слуги без конца шепчутся
об этом по углам, я же не глухая! Ой, Пан, а вдруг мы предотвратим
злодейство?
- Вздор! - отозвался Пан неожиданно резко. - Ты хочешь сказать, что
собираешься четыре часа кряду просидеть в этом гробу? Вот так, скорчившись?
Послушай меня: я слетаю посмотрю, как там, в коридоре, а когда будет чисто,
скажу тебе, ладно?
Бражник с готовностью вспорхнул с Люриного плеча. В узкой полоске света
был четко виден его силуэт.
- Нет, Пан, не ладно, - твердо сказала девочка. - Никуда я отсюда не
уйду. Я должна, должна понять, что они затевают. И никакой это не гроб. Вон
смотри, тут какая-то мантия висит. Ее можно подстелить под себя, и будет
мягко.
Все это время Люра сидела на корточках. Теперь она осторожно
выпрямилась в полный рост и, стараясь не шуметь, попыталась на ощупь
определить, что же именно висит в шкафу на распялках. Гардероб, между
прочим, оказался куда просторнее, чем она думала. А висели в нем
профессорские и докторские мантии, все крытые шелком, а некоторые даже с
меховой оторочкой.
- Это что, все одного магистра? - изумленно прошептала Люра. - Куда
ему столько? Разве у одного человека может быть так много мантий? А-а, знаю,
наверное, когда его приглашают в какой-нибудь другой университет и избирают
там почетным доктором, то в придачу к диплому дают какую-нибудь красивую
накидушку. Вот он привозит ее сюда, вешает в шкаф и потом наряжается, да?
Слушай-ка, Пан, а может, это все-таки не яд, ты как думаешь?
- Я думаю, что это яд. И еще я думаю, что не нашего все это ума дело.
И еще я думаю, что самая большая глупость, которую ты можешь сделать, а
понаделала ты их, к слову сказать, немало, так это ввязаться в историю,
которая к тебе, Люре, никакого отношения не имеет.
- То есть как это не имеет? - возмутилась Люра. - Не могу же я вот
так, за здорово живешь, сидеть и смотреть, как они травят моего дядю?
- Не можешь - не смотри, кто тебя неволит? Уйди куда-нибудь.
- Эх, Пан, сдрейфил, да?
- Да, сдрейфил, и не боюсь в этом признаться. Скажи-ка мне, что ты
собираешься делать? Что? Как выскочишь, как выпрыгнешь из шкафа и метким
ударом ноги выбьешь стакан с ядом из его слабеющих рук? Очень красиво,
нечего сказать.
- Ничего подобного я делать не собираюсь, - отчеканила Люра. --