"Пэля Пунух. Новоземельские будни " - читать интересную книгу автора - Глаза колет, - пожаловался Яшка на четвёртой неделе.
- То худо. То вовсе худо. Надо посидеть два-три дня в чуме. Тогда пройдет. - Что буду в чуме делать? - Ничего не делай. Так сиди. - Скучно. - Не посидишь сразу два дня - две недели после насидишься. Не слыхал, как другие сидели? - Слыхал. В прошлом году сидел один в Белушьей. Ты знаешь? - О том тебе и говорю. Не хотелось, но пришлось засесть в чуме. Один выехал утром Ефим на промысел. Небо было безоблачным. Дул резкий, холодный ветерок... К обеду Ефим вернулся в чум. Яшка был удивлен. - Что рано? - Руки отморозил. - Как? - Из-за медведей. - Из-за медведей?! - Беда вышла. Недогляд маленький. Вчера я набивал патроны - новую коробку пистонов открыл. Худые, надо быть, пистоны попали, а я не испробовал, не проверил. Так и поехал. Старину вспомнил: на медведей сходить захотел. Осмотрел все капканы и поехал на море. В губе льдин наторкало - непроходимо! Знаю, что любят медведи такие места, часто бродят по льдинам. Доехал до тех пор, пока можно было. Остановил собак да закурил. Покурю, курю... И рядышком тут вот - ближе, чем когда ты стрелял в медведя, - вижу: голова из-за льдины показалась... Я за льдиной стою-то, голова одна у меня повыше льдины приходится. И медведь из-за льдины выходит... А от моей-то льдины до той, из-за которой медведь показал голову, поле такое чистое: нет тут примятого-то льда... Выплюнул я скорее цигарку да за винтовку. А винтовку осторожно поднимаю, чтобы не заметил он, что шевелюсь я. Пока прилаживал винтовку перед собой, он уж весь на льдину вылез да и соскочить успел: в мою сторону идет. Я за собачку рванул - осечка... Другой патрон - опять осечка... А он на меня идёт... Ещё да ещё - все не стреляет. Испугался я. А тут, гляжу, другой идёт за первым. А там ещё третья голова высовывается... Голова-то у меня не шевелится, а ветерок на меня: не чуют они запаха моего. Винтовки тоже не видят: на льдине, как на горке, винтовка. А они на ровном льду - вот им и не видно рук-то моих. Они идут на меня потихоньку. Подойдут, постоят. Опять потянут носом в себя: не пахнет ли где чем. А я все чик-чик, чик-чик... Около трех десятков патронов переменил, а все без толку... Не помню, как и до собак добежал, да скорее сюда. - Медведи не бежали за тобой? - Не знаю. Не смотрел... Отъехал уже далеконько так, тогда увидел: белые у меня пальцы на руках. Отморозил, выходит. Снегом бы мягким потереть - отошли бы, надо быть, да где мягкого снегу возьмешь? Гудят теперь пальцы, как нарывает их. - Как теперь? Вместе сидеть будем в чуме? - Зачем мне сидеть? Не надо сидеть. Пальцы - не глаза: поболят-поболят да и поправятся. |
|
|