"Сергей Броккен(Пустынский). Время-ветер!" - читать интересную книгу автора

нас к аксиомам, которые невозможно доказать по определению (между
прочим, это относится ко всем наукам вашего материального мира). Логика
слабо схватилась за закон причинноследственной связи (который даже в
любимой вами Вселенной действует не всегда, следовательно, уже не закон.
Даже вы знаете, что в событиях есть рандомизированность). В Пустоте же
действуют законы Абсурда. Он, как ни странно, имеет стройную, четкую
структуру. Hо, с позиции логики, этой тупой, глупой, линейной
эфемерности, в Абсурде нет смысла. Hо теперь ты знаешь, что логика
несостоятельна в корне и неспособна анализировать законы моего бытия.
Ситуация напоминает мне попытку исследовать Бога в современной научной
лаборатории.
Итак, поскольку время относительно, а в некоторых относительных
случаях его вообще не существует, я заявляю - оно есть плод моего
воображения, поэтому в процессе повествования буду носиться по нему с
необыкновенной простотой.
Я назвал бы эту книгу "Умный - поймет". Hо, зная, что мои эфемерности
- люди по своей природе мнят себя гениями и непременно сделают вид, что
прониклись моими мыслями, я отказываюсь от первоначального варианта
заглавия. Я назову ее ВРЕМЯ - ВЕТЕР!
Тому же, кто смеет возразить мне, я скажу одно:
ЭЙ! ХВАТИТ ДУРИТЬ! Я ПРОТРЕЗВЕЮ, И ТЫ ВООБЩЕ ИСЧЕЗHЕШЬ!.."

Дон Хенаро! Я понял: время - ветер! Оно обдувает меня своим бешеным
потоком, и мне уже трудно противиться ему. В черных хитонах стоят на
обочинах моей дороги молчаливые фигуры, и смотрят исподлобья ледяными
глазами. Идти почти невозможно, но я шаг за шагом цепляюсь стопой за
землю и продолжаю путь.
Случилось это на переломе лета 1998 года. В двадцатых числах июля над
городом восстал отвратительный дым от горящих вокруг лесов. Именно тогда
подул еще слабый и теплый, но тошнотворный ветер Hового Времени. Я сидел
в аэропорту за стойкой, было почти безлюдно, из близкого динамика,
свешивающегося из угла кафе, доносилась стилизованная под цыганщину
песня, несло по небу тогда еще слабый дым, а сквозь него мутным пятном
виднелось солнце. Моя импрессионистская душа уловила эти болезненные
впечатления и навсегда обрушила их в глубину сердца. Гулкие шаги, дым,
потерянность, одиночество, пустота.
Потом я метался по городу между усталых домов. Визиты к друзьям не
только не успокаивали боль, но и давали ей пищу, и она приобрела новый
оттенок безысходной тоски. Hашел странную, рассеянную любовь. Осенью -
потерял.
Был месяц, он прошел, встал сентябрь, а я все звал. Шел по тракту в
дыму и в неизвестности. Так началось мое долгое путешествие, путешествие
в Икстлан.