"Владимир Пузий(АРЕНЕВ). Монетка на удачу (цикл "Киевские истории ")" - читать интересную книгу автора

впрочем, располагалась снаружи, на дорожках парка, в котором стояло здание
центра. Во-первых, в парке не требуется платить денег за место, что для
многих из продавцов немаловажно. Во-вторых, и покупателей здесь больше,
так как им тоже нужно для входа в центр покупать билеты. Ну и, наконец,
в-третьих, в теплое время года, если погодка хорошая, в парке, товарищи
мои, на-амного приятней сидеть, нежели в душном, прокуренном зале.
Ну вот; правда, Борис Павлович, как один из старейших членов Общества,
должен бы подавать своим поведением соответствующий пример. Но именно по
причине своего старейшинства, он имел право на некоторые привилегии; да и
устраивался Борис Павлович в парке, лишь когда утро радовало теплой
бархатной погодой (а это, увы, случалось далеко не всегда).
...Сентябрь отцветал, облетал огненными листьями, которые, словно в
предчувствии скорых костров, заранее раскрасились в соответствующие цвета.
Горький дым уже то там, то здесь потянулся к небу - дворники, как водится,
меньше всего обращают внимание на запреты. Борис Павлович неспешно шагал
по дорожке, здороваясь с торговцами, которых он знал здесь наперечет.
- Привет, Бор-Палыч! - Китайкин, как обычно, торгует больше зубами, нежели
монетами. - Прошу, свято место пана дожидает. - Он всегда такой, этот
зубоскал и балагур Китайкин. Слова без прибаутки не скажет. Рядом с ним,
чертом лысым, не поскучаешь.
- Доброго утречка, - присоединяется к приветствиям старик Пугачин. -
Смотрю на вас, молодой человек, и вижу: сегодня удача нам улыбнется.
Борис Павлович пожимает твердую уверенную ладонь Пугачина, которая так не
соответствует внешнему виду старика: хрупкого, словно наспех смастеренного
из тряпок и тонких деревянных жердей.
- Вы так считаете? Почему?
- Настроение, вижу, у вас отличное.
- Да, улыбка у тебя Бор-Палыч, что надо! Клад нашел?
Гуртовник рассеянно кивнул. Клад не клад, но настроение и впрямь отличное.
Потому что сердце, похоже, отпустило. Еще утром, когда проснулся и лежал,
тупо глядя в потолок, казалось, - всё в последний раз. И каждый вдох - вот
этот... нет, вот этот - точно - последний. О-ох!.. кажется, отвоевал еще
одну минуту жизни.
С сердцем у Бориса Павловича издавна были нелады, и чем старше он
становился, тем чаще этот часовой биомеханизм, встроенный в грудную
клетку, напоминал: ты не вечен, скоро конец, не моем циферблате все
обнулится, распрямится новогодним серпантином заветная пружинка, и -
прости-прощай! Помнишь об этом, Монетник?
А как же, забудешь тут!
Конечно, он ходил по врачам (когда было свободное время, а случалось такое
крайне редко). Врачи выписывали лекарства, назначали процедуры - и
смотрели сквозь него безразличными взглядами. Он не обижался, понимал - и
их, и что означают такие взгляды. Лекарства принимал, но не регулярно,
поскольку каких-либо существенных результатов не замечал; ну, кроме
истощения семейного бюджета. Предпочитал потратить "лишние" деньги на
очередной экспонат своей коллекции и носить в груди адскую машинку,
которая - стоит только сделать слишком резкое движение, переволноваться -
изнутри вонзается в тебя остро отточенными когтями. Ну и что же, нам не
привыкать!
А заглядывать на ту сторону жизнесмерти даже казалось забавным - после