"Шарлин Рэддон. Навеки моя " - читать интересную книгу автора

выпуклостью груди, намеком на затененный скрытый изгиб, обещанием
эротической тайны. Только дрожание ее пальцев, обнажающих ее красоту под его
жадным взором, выдавали ее волнение.
Когда она начала стаскивать свое одеяние с плеч, Бартоломью потянулся к
ней и запахнул разошедшиеся полы халата.
- Вы должны быть уверены в том, что делаете, нимфа. То, что вы мне
предлагаете - это дар, который я буду ценить до конца дней своих, но как
только вы выйдете замуж за Причарда, - ("Да простит меня Господь, как я
смогу это вынести!") - и ваше любопытство будет удовлетворено, для вас может
оказаться неудобным то, что я буду жить рядом.
- Я уверена, хотя и не знаю почему. Это не любопытство. Я просто знаю,
что это правильно, вне зависимости от того, как это выглядит со стороны.
Нежно она отвела его руки, и ее ночной халат, такой же белый и
светящийся в темноте, как лунный свет на поверхности спокойного моря,
невесомо соскользнул с ее тела и бесформенной кучкой лег у ее ног. Она была
похожа на греческую богиню воды, увенчанную волной снежно-белой пены.
Очаровательная невинная соблазнительница в человеческом обличье. Бартоломью
застонал в радостной агонии: боги исполнили его мечту, за которую ему
однажды придется дорого заплатить.
- Идите сюда, нимфа.
Она перешагнула через халат, лежащий у ее ног, и остановилась рядом с
кроватью. Бартоломью рассыпал ее роскошные волосы так, что они прикрыли ее
грудь, подобно шелковистому вееру. Затем он позволил себе блаженство
погладить их блестящее волшебство на всю длину, там, где они обтекали ее
груди, ее тоненькую талию и округлые бедра, до пушистых кончиков, лежащих на
изгибе ее бедра.
- Ты очень красивая, - хрипло прошептал он, - красивее, чем закат на
море... или радуга в струях водопада. - Он поднял ее к себе на кровать.
Медленно, пока она опускалась на колени рядом с ним, он откинул в сторону
великолепную массу ее волос, открывая ее маленькие полные груди. - Красивее
всех на свете.
Его голос сел от благоговейного трепета, прикосновения были легки и
невесомы, как будто она была сделана из хрусталя. Одно долгое мгновение он
изучал ее. Затем, издав сдавленный стон, он притянул ее к себе в яростном
объятии:
- Нимфа, моя сладкая нимфа.
Дождь яростных поцелуев пролился на ее лицо. Он целовал ее глаза, ее
виски, ее изящные ушки и, наконец, губы. Он немного отодвинулся, чтобы
взглянуть на нее, и она улыбнулась. В горле у него возник комок, когда
приливная волна чувств захлестнула его. Бартоломью никогда не верил в
чудеса. До сих пор жизнь для него была обязанностью и работой, которую
следовало выполнять, например, наблюдать, как его мать тает у пего па
глазах, или не обращать внимания на растущую ненависть своего
парализованного отца каждый раз, когда Бартоломью помогал ему справлять
нужду. Или соблюдать брачные обеты, хотя Хестер и нарушила свои на следующий
день после свадьбы.
Но лежать в постели с Эри - это было настоящим чудом. Чудом, которое он
принял с таким благоговением, что оно переполнило его душу, связав его с
этой маленькой женщиной, и неважно, кто они на самом деле. Не имеет
значения, что случится завтра, он будет боготворить ее всю оставшуюся жизнь.