"Убик" - читать интересную книгу автора (Дик Филип Киндред)

Глава 7

— Лучше всего, — сказал Джо Чип, — приземлиться сразу в Цюрихе. — Он набрал на коротковолновом телефоне, входящем в комплект великолепно оснащенного корабля Ранситера, код Швейцарии. — Мы поместим его в тот же мораториум, где находится Элла, и сможем советоваться с ними обоими. Можно даже добиться электронного взаимодействия, и они будут отвечать нам одновременно.

— Протофазного, — поправил его Дон Денни.

— Кто-нибудь помнит, как зовут управляющего Мораториума Возлюбленных Собратьев? — спросил Джо.

— Какой-то Герберт, — сказала Типпи Джексон. — По фамилии — немец.

— Герберт Шонхайт фон Фогельзанг! — воскликнула Венди Райт. — Я запомнила, потому что мистер Ранситер как-то раз объяснил мне, что это означает. «Герберт — прелесть птичьей песни». Я бы хотела, чтобы меня так звали.

— Можешь выйти за него замуж, — заметил Тито Апостос.

— Я собираюсь за Джо Чипа, — ответила Венди с детской серьезностью.

— Да ну? — Сияющие черные глаза Пат Конли вспыхнули еще ярче. — В самом деле?

— Ты и это можешь изменить с помощью своего таланта? — спросила Венди.

— Я живу с Джо, — зло бросила Пат. — Я его любовница. Мы договорились, что я оплачиваю его счета. Сегодня утром я заплатила за дверь. Если бы не я, он до сих пор торчал бы в квартире.

— А мы не полетели бы на Луну, — добавил Эл Хаммонд.

Лицо его выражало самые разные чувства.

— Не сегодня, так в другой раз, — заметила Типпи Джексон. — Какая разница? В любом случае Джо неплохо устроился, если любовница за него платит!

Она ткнула Джо локтем в бок, и он поразился застывшему на ее лице сладострастному выражению. Похоже, под маской энергичной женщину в миссис Джексон скрывалась созерцательница, способная порадоваться и за другого.

— Дайте мне телефонный справочник, — сказал Джо Чип. — Я предупрежу мораториум о нашем прибытии. — Он взглянул на часы. Оставалось десять минут полета.

— Вот справочник, мистер Чип. — Джон Илд вручил ему тяжелый квадратный том с клавиатурой и микросканнером.

Джо набрал ШВЦР, потом ЦЮР и наконец МРТР ВЗЛБ СБРТ.

— Похоже на иврит, — сказала стоящая за его спиной Пат.

Микросканнер приступил к поиску номера, наконец из щели выскочила перфокарта, и Джо тут же зарядил ее в приемник телефона.

— Воспроизвожу запись, — металлическим голосом отозвался телефон и выплюнул карту. — Данный номер отключен. Для дополнительной информации поместите красную карточку в…

— Какого года этот справочник? — спросил Джо. Илд взглянул на выходные данные.

— Двухлетней давности.

— Этого не может быть, — сказала Эди Дорн. — Два года назад корабль еще не был построен. На нем все новое.

— Может, Ранситер решил сэкономить? — вставил Тито Апостос.

— Исключено. — Эди покачала головой. — На этот корабль Ранситер не жалел ни сил, ни денег, ни оборудования. Все его сотрудники знают: «Пратфол II» — его гордость.

— Был его гордостью, — поправила Фрэнси Спэниш.

— Не согласен. — Джо опустил красную карточку в приемное устройство. — Дайте мне действующий номер Мораториума Возлюбленных Собратьев в Цюрихе, Швейцария, — потребовал он и, повернувшись к Фрэнси Спэниш, добавил: — Ранситер пока существует, и этот корабль по-прежнему его гордость.

Аппарат изрыгнул карточку с выбитым на ней номером, Джо ввел ее в приемный паз. На этот раз компьютер сработал мгновенно. На экране появилась болезненно угодливая физиономия управляющего мораториумом.

— Меня зовут герр Герберт Шонхайт фон Фогельзанг. У вас случилась беда, сэр? Сообщите свое имя и адрес на случай, если связь прервется.

— Произошел несчастный случай, — сказал Джо. — То, что мы называем несчастным случаем, — затянул Фогельзанг, — является на деле проявлением божьей воли. В некотором смысле всю нашу жизнь можно назвать «случаем». И…

— Давайте отложим теологические прения до лучших времен, — оборвал его Джо Чип.

— Это самое лучшее время, чтобы прибегнуть к утешению теологией. Усопший — ваш родственник?

— Это наш шеф. Глен Ранситер из Нью-Йорка, глава Корпорации Ранситера. У вас находится его жена Элла. Мы приземлимся минут через восемь-девять. Можете выслать рефрижератор?

— Усопший в саркофаге?

— Нет, — огрызнулся Джо. — Загорает на пляже Тампа во Флориде.

— Полагаю, ваш остроумный ответ означает подтверждение.

— Высылайте машину в космопорт Цюриха.

Джо повесил трубку. Подумать только, нам придется иметь дело с этим ничтожеством.

— Мы еще доберемся до Рэя Холлиса, — сказал он собравшимся вокруг него инерциалам.

— Разве мы едем не к Фогельзангу? — удивился Сэмми Мундо.

— Доберемся и уничтожим его, — повторил Джо.

Глен Ранситер, подумал он. В саркофаге, украшенном пластиковыми розочками. Пробуждаемый к полужизни на один час в месяц. Угасающий, слабеющий, уходящий в туман…

Господи! Джо чуть не задохнулся от ярости. И надо же, чтобы именно он, из всех людей на земле. Человек такой жизненной силы. Такой энергии.

— По крайней мере, — вздохнула Венди, — он будет ближе к Элле.

— В некотором смысле — пробормотал Джо и смолк: на эту тему говорить не хотелось. — Терпеть не могу мораториумов. И их владельцев. Терпеть не могу этого Герберта Шонхайта фон Фогельзанга. Почему Ранситер выбрал швейцарский мораториум? Чем ему был плох мораториум Нью-Йорка?

— Это швейцарское изобретение, — сказала Эди Дорн. — Согласно независимым исследованиям, по продолжительности жизни швейцарские мораториумы в среднем на два часа превышают наши.

— Почему ООН не запретит полужизнь? — возмутился Джо.

— Это нарушение естественного круговорота рождения и смерти.

— Если бы полужизнь была угодна Господу, — насмешливо заметил Эл Хаммонд, — мы бы рождались в саркофаге, заполненном сухим льдом.

— Вошли в зону действия системы наведения космодрома Цюриха, — выйдя из рубки, мрачно сказал Дон Денни. — Она нас посадит.

— Не вешай нос, — сказала Эди Дорн, — смотри на вещи просто. В сущности, нам дьявольски повезло, могли погибнуть при взрыве, могли нарваться на лазерный луч в полете. Потерпи, скоро приземлимся, будем в безопасности.

— Нам следовало бить тревогу сразу, как нас пригласили на Луну, — сказал Джо. Ранситер должен был насторожиться, подумал он. — Шеф всегда предупреждал: всякая работа, связанная с отлетом с Земли, уже подозрительна. А на Луну вообще лучше не соваться из-за полной неразберихи с гражданским кодексом. Немало защитных организаций погорели на этом деле.

Если в мораториуме его оживят, подумал Джо, то первым делом он скажет: «Я всегда подозрительно относился к Луне». Выходит, недостаточно подозрительно. Слишком выгодным показался контракт. И он заглотил наживку. Хотя и чувствовал беду.

Система наведения космодрома Цюриха включила тормозные ракеты, корабль задрожал.

— Джо, — сообразил Тито Апостос, — тебе придется сказать Элле про Ранситера. Ты понимаешь?

— Я думаю об этом с момента взлета.

Корабль продолжал тормозить, одна за другой включались вспомогательные посадочные системы.

— Кроме того, — продолжал Джо, — я должен еще уведомить о случившемся Общество. Они нас с грязью смешают, скажут, что мы, как бараны, полезли в ловушку.

— Разве они не наши друзья? — спросил Сэмми Мундо.

— После такого провала у нас больше нет друзей.

Вертолет на солнечных батареях с широкой надписью по борту: «МОРАТОРИУМ ВОЗЛЮБЛЕННЫХ СОБРАТЬЕВ» ожидал у кромки космодрома Цюриха. Рядом с ним стоял похожий на жука человек в европейском костюме: схваченной красным шарфом твидовой тоге, тапочках и пурпурном поясе. Вытянув руку в перчатке, он направился к сошедшему с трапа Джо Чипу.

— Вижу, что путешествие не изобиловало радостными событиями, — сказал Фогельзанг, обменявшись с Джо кратким рукопожатием. — Могут ли мои люди подняться на борт вашего замечательного корабля и…

— Да, — ответил Джо. — Пусть поднимаются и заберут его.

Засунув руки в карманы, он мрачно побрел в сторону кафе.

Пошла обычная рутина, подумал Джо. Мы ускользнули от Холлиса, вернулись на Землю. Нам повезло. Теперь начинается новый этап. И от нас мало что зависит.

— Пять центов, пожалуйста, — сказала дверь кафе.

Джо подождал, пока кто-нибудь не выйдет, и скользнул внутрь, пропустив почтенную пару. Сел к стойке и, сгорбившись, принялся изучать меню.

— Кофе, — сказал наконец Джо.

— Сливки, сахар? — поинтересовался динамик.

— Сливки и сахар.

Из маленького окошечка выдвинулась чашка кофе, два завернутых в бумагу кусочка сахара и пакетик со сливками.

— Одну международную кредитку, пожалуйста, — произнес динамик.

— Запишите на счет Глена Ранситера, Корпорация Ранситера, Нью-Йорк.

— Вставьте, пожалуйста, кредитную карточку.

— Я уже пять лет не пользуюсь кредитной карточкой. Вначале нужно выплатить…

— Тогда одну кредитку. — Из динамика послышалось зловещее тикание. — Иначе через десять секунд я вызываю полицию.

Джо заплатил, и тикание прекратилось.

— Тоже еще, посетитель! — огрызнулся напоследок динамик.

— Однажды, — с ненавистью произнес Джо, — люди вроде меня восстанут, и тирании бездушных машин придет конец. Вернутся простые человеческие ценности, теплота, отзывчивость, и человек, прошедший через такие испытания, как я, которому действительно нужна чашечка горячего кофе, просто чтобы прийти в себя, получит ее независимо от того, есть у него кредитка или нет. — Он взял пакетик со сливками и тут же брезгливо отодвинул его в сторону. — Кстати, ваши сливки, молоко или что это было, давно прокисли.

Динамик молчал.

— Давайте, делайте что-нибудь! — сказал Джо. — Когда речь шла о деньгах, вас трудно было остановить.

Платная дверь кафе распахнулась, и вошел Эл Хаммонд.

— Ранситера уже погрузили на вертолет. Спрашивают, полетишь ли ты.

— Посмотри на эти сливки, — сказал Джо, поднимая пакетик. Жидкость превратилась в прилипшие к стенкам комки. — Вот это подают за одну кредитку в технологически развитом и современнейшем городе мира. Я не уйду отсюда, пока они не заменят сливки или не вернут деньги.

Эл Хаммонд положил руку ему на плечо и внимательно на него посмотрел:

— В чем дело, Джо?

— Вначале — сигарета, затем устаревший на два года телефонный справочник в корабле. Сейчас мне подают недельной давности сливки. Я этого не понимаю, Эл.

— Пей без сливок, — посоветовал Эл Хаммонд. — И давай иди к вертолету, Ранситера надо срочно отправлять в мораториум. Мы подождем тебя на корабле. Потом заедем в ближайшее представительство Общества и напишем подробный рапорт.

Джо поднял чашку и увидел, что кофе холодный, густой и старый. На поверхности плавала плесень. Он с отвращением отставил чашку. Что происходит? Что-то со мной случилось.

Неожиданно отвращение перешло в неясный, жуткий страх.

— Пойдем, Джо, — Эл Хаммонд сжал его плечо. — Забудь про кофе, это ерунда, сейчас главное доставить Ранситера в…

— Ты знаешь, кто дал мне эту кредитку? — спросил Джо. — Пат Конли. И я тут же сделал то, что всегда делаю с деньгами, — выбросил на ветер. На прошлогоднюю чашку кофе… Поедешь со мной в мораториум? Мне нужна поддержка, особенно при разговоре с Эллой. Может, свалим все на Ранситера? Скажем, что решение о полете на Луну он принял единолично. Собственно, так и было. А может, придумаем что-нибудь? Мол, корабль разбился, или Ранситер просто умер, а?

— Ранситер все равно с ней свяжется, — сказал Эл, — Так что лучше говорить правду.

Они вышли из кафе и направились к вертолету Мораториума Возлюбленных Собратьев.

— А может, пусть Ранситер сам ей скажет? — предложил Джо, когда они поднялись на борт. — А что? Он же решил лететь на Луну? Вот пусть и говорит. К тому же он привык с ней общаться.

— Вы готовы, джентльмены? — спросил Фогельзанг, занимая место в кабине. — Не пришло ли время направить наши скорбные стопы к последнему пристанищу мистера Ранситера?

— Валяйте, — бросил Эл Хаммонд.

Как только вертолет оторвался от Земли, владелец мораториума нажал на кнопку, и из доброго десятка динамиков, натыканных по всему салону, полились звуки бетховенской Missa Solemnis.

— А знаешь, что Тосканини всегда пел со своим хором, когда дирижировал? — спросил Джо. — В «Травиате» можно слышать его голос во время арии «Sempre Libera».

— Нет, не знаю, — ответил Эл, глядя на ровные, однообразные, монолитные строения Цюриха, торжественно проплывающие внизу.

— Libera me, Domine, — прошептал Джо.

— Что-что?

— Смилуйся надо мной, Господи. Это же общеизвестно.

— С чего ты об этом подумал?

— Из-за проклятой музыки. — Повернувшись к Фогельзангу, Джо крикнул: — Выключите музыку. Ранситер ее все равно не слышит. Зато ее слышу я, а мне это совершенно не нравится. Тебе тоже? — спросил Джо у Эла Хаммонда.

— Успокойся, Джо.

— Мы везем мертвого шефа в место под названием Мораториум Возлюбленных Собратьев, а он говорит «успокойся»! А знаешь ли ты, что Ранситер вовсе не обязан был лететь с нами на Луну? Он мог отправить нас и остаться в Нью-Йорке. Теперь самый жизнерадостный, самый жизнелюбивый человек из всех…

— Ваш темнокожий спутник дал хороший совет, — перебил его вдруг владелец мораториума.

— Какой совет?

— Успокоиться. — Фогельзанг открыл встроенный рядом с пультом ящичек и протянул Джо цветную веселую коробочку. — Пожуйте, мистер Чип.

— Успокоительная резинка, — пробормотал Джо, машинально срывая обертку. Успокоительная резинка с ароматом груш. — Пожевать? — спросил он у Эла.

— Попробуй, — Эл пожал плечами.

— Глен Ранситер никогда не стал бы принимать транквилизаторы в такой ситуации, — завелся вдруг Джо. — Он вообще никогда в жизни не принимал их. Ты знаешь, что я понял, Эл? Он отдал свою жизнь ради нашего спасения. В переносном смысле.

— Очень переносном, — проворчал Хаммонд. — Кстати, мы подлетаем. — Вертолет начал опускаться на размеченную для посадки крышу плоского здания. — Сумеешь взять себя в руки?

— Я успокоюсь, когда услышу голос Ранситера, — сказал Джо. — Когда я узнаю, что он хоть наполовину, но жив.

— Я бы не стал волноваться по этому поводу, — жизнерадостно откликнулся владелец мораториума. — Обычно нам удается получить очень хороший поток протофазонов. Вначале. Душевные муки начинаются потом, когда срок полужизни подходит к концу. Но если планировать все разумно, его можно продлить на много лет. — Фогельзанг выключил двигатель и распахнул дверь кабины. — Добро пожаловать в Мораториум Возлюбленных Собратьев! — Он жестом пригласил их к выходу. — Моя секретарша мисс Бисон проведет вас в переговорную, ласкающая тьма и мягкие поверхности умиротворят ваши души, а я распоряжусь, чтобы мистера Ранситера доставили вам, как только наши техники войдут с ним в контакт.

— Я хочу наблюдать процесс с самого начала, — сказал Джо.

Владелец мораториума повернулся к Элу Хаммонду:

— Может быть, вам, как другу, удастся убедить мистера Чипа?

— Джо, нам придется подождать в переговорной.

— Сколько все это займет времени? — спросил Джо.

— Результат будет известен уже через пятнадцать минут. Если к тому времени мы не получим достаточно сильного сигнала…

— Всего пятнадцать минут? — прорычал Джо. — Они не собираются тратить более пятнадцати минут на возвращение к жизни человека лучшего, чем мы все, вместе взятые! — Он был готов разрыдаться.

— Пошли в переговорную, Джо, — повторил Эл Хаммонд.

Джо махнул рукой и покорно побрел за ним.

— Закуришь? — расположившись на покрытом бизоньей шкурой диване, Эл протянул Джо пачку.

— Они же давно испортились, — сказал Джо. Ему не надо было брать сигарету в руки, он знал это и так.

— Да, действительно. — Эл убрал пачку. — Откуда ты знаешь? — Джо не ответил, и Эл, выдержав паузу, продолжил:

— Слушай, ты слишком быстро впадаешь в отчаяние. В конце концов, нам еще повезло, могло выйти так, что мы лежали бы сейчас по саркофагам, а Ранситер наслаждался бы здесь успокаивающим полумраком.

Эл взглянул на часы.

— Все сигареты в мире испорчены, — пробормотал Джо и тоже посмотрел на часы. Множество не связанных между собой отрывочных мыслей пролетели в его голове, как стаи серебристых рыбок. Страхи, недоумения, предчувствия…

Серебряные рыбки носились кругами, и постепенно остался один страх.

— Если бы Ранситер был жив и сидел в этой переговорной, все было бы хорошо. Я в этом уверен, хотя и не знаю почему.

Джо подумал, что техники мораториума возятся сейчас с останками Глена Ранситера. Интересно, как это происходит?

— Ты помнишь зубных врачей? — спросил он Эла.

— Нет, но знаю, что они были.

— Раньше у людей часто болели зубы.

— Понятное дело.

— Отец мне рассказывал, что чувствуешь на приеме у зубного. Каждый раз, когда медсестра открывает дверь кабинета, тебе кажется, ну — все. Я всегда боялся таких ощущений.

— Значит, ты именно это чувствуешь сейчас? — спросил Эл.

— Я чувствую, что пора бы полудурку Герберту прийти и сказать: Ранситер жив. Или мертв. Либо одно, либо другое.

— Они почти всегда добиваются положительных результатов. По статистике, как говорит Фогельзанг…

— В нашем случае у них ничего не выйдет.

— Тебе откуда знать?

— Интересно, есть ли в Цюрихе люди Рэя Холлиса?

— Конечно, есть. Но пока мы договоримся насчет прогноста, результат будет известен.

— Все-таки я его вызову. — Джо вскочил и огляделся в поисках видеофона. — Прямо сейчас. Дай двадцать пять центов.

Эл покачал головой.

— Ты не забывай, — сказал Джо, — что являешься моим подчиненным. И должен выполнять все мои требования, иначе вылетишь с работы. С момента смерти Ранситера руководство фирмой перешло ко мне. Я принял решение доставить его сюда, и я решил немедленно вызвать прогноста. Давай монету, быстро!

— Корпорацией Ранситера руководит человек, не имеющий при себе пятидесяти центов! — Эл кинул Джо монету. — Не забудь включить в зарплату.

Джо вышел из переговорной и зашагал по коридору, рассеянно потирая лоб. До чего необычное место, подумал он. Между жизнью и смертью. А я теперь возглавляю Корпорацию Ранситера. Я — и еще Элла, которая мертва и может разговаривать, только когда я прикажу ее оживить.

Согласно завещанию Ранситера, автоматически вступившему в силу, Джо принимал на себя руководство Корпорацией до того момента, пока Элла или Элла и Ранситер, если его удастся оживить, не отыщут ему замену. В последнем случае решение Глена и Эллы должно быть единодушным. Может быть, подумал Джо, они решат, что я должен остаться у руководства. Хотя вряд ли. Человек, неспособный разобраться с собственными финансовыми проблемами?.. Очевидно, это я и хочу услышать от прогноста Холлиса. Стану ли я директором фирмы. Это, конечно, стоит узнать. Да и не только это.

Джо нашел видеофон, поднял трубку, послушал гудок и опустил в приемник монету Эла.

— Простите, сэр, но монета вышла из употребления. — Раздался щелчок, и презрительно отвергнутая монета зазвенела у ног.

— В чем дело? — Джо неловко отступил, поднимая двадцать пять центов, — С каких это пор деньги Североамериканской Конфедерации стали недействительными?

— Простите, сэр, но вы не давали мне денег Североамериканской Конфедерации, Ваш двадцатипятицентовик — вышедшая из употребления монета Соединенных Штатов Америки, отчеканенная на монетном дворе Филадельфии. Сейчас она представляет исключительно нумизматический интерес.

Джо посмотрел на монету. На потемневшей поверхности был выбит профиль Джорджа Вашингтона. И дата. Монете было сорок лет. Она давно вышла из употребления.

— Я могу чем-нибудь помочь, сэр? — любезно поинтересовался служащий мораториума. — Я видел, автомат не принял вашей монеты. Позвольте взглянуть? — Он протянул руку, и Джо дал ему деньги США. — Хотите десятифранковый швейцарский жетон? Автомат его примет.

— Прекрасно, — пробормотал Джо, опустил жетон в приемник и набрал международный бесплатный номер бюро Холлиса.

— Таланты Холлиса. — На экране появилось женское лицо, природную красоту которого оттеняла современная косметика,

— О, мистер Чип, — узнала его дежурная. — Мистер Холлис предупреждал о вашем звонке.

Прогносты, подумал Джо.

— Мистер Холлис, — продолжала девушка, — распорядился связать вас непосредственно с ним. Он хочет лично помочь вам в решении ваших проблем. Подождите, пожалуйста, я соединю. Буквально один момент, мистер Чип, и вы услышите мистера Холлиса. Всего доброго.

Девушка исчезла, перед Джо Чипом мерцал пустой серый экран.

Потом возникло мрачное синюшное лицо, жуткая физиономия без туловища и шеи. Глаза собеседника походили на бракованные бриллианты, они сверкали, но граней не было, и свет рассеивался во все стороны.

— Здравствуйте, мистер Чип.

Так вот как он выглядит, подумал Джо. Фотографии не могли передать сути этих неверных линий и смещенного плана, словно лицо уронили, разбили вдребезги, а потом склеили — но уже не так.

— Я направляю в Общество подробный рапорт об убийстве вами Глена Ранситера. Остаток своих дней вы проведете за решеткой. — Джо ожидал от лица на экране хоть какой-то реакции, но тщетно. — Мы знаем, что это сделали вы, — сказал он, чувствуя всю бессмысленность своих действий.

— По сути вашего звонка, — произнес Холлис шелестящим голосом, и Джо показалось, что куча змей переползают друг через друга. — Мистер Ранситер не…

Дрожащей рукой Джо повесил трубку.

Тем же коридором он вернулся в переговорную, где Эл Хаммонд пытался собрать рассыпавшуюся в пыль сигарету.

— Фогельзанг тебя ищет, — проворчал Эл. — Темнит, хотя и так ясно, что у них ничего не вышло. Готов поклясться, что прямо он ничего не скажет, будет ходить вокруг да около, а в конце выяснится, что результат отрицательный. Что будем делать?

— Прикончим Холлиса.

— Холлиса мы не потянем.

— Общество… — Джо замолчал. В переговорную вошел Фогельзанг. Выглядел он взволнованно, хотя всеми силами пытался подчеркнуть свою спокойную, исполненную достоинства уверенность.

— Мы сделали все, что в наших силах. При столь низких температурах сопротивление практически отсутствует. На выходе должен быть четкий и ясный сигнал, но все, что мы получили, — это фоновый шум частотой шестьдесят герц. Как бы то ни было, не забывайте, что первоначальное размещение мистера Ранситера в саркофаге осуществляли не мы. Прошу вас это учесть.

— Мы учтем. — Эл тяжело поднялся и посмотрел на Джо. — Думаю, это все.

— Надо поговорить с Эллой.

— Сейчас? Не лучше ли подождать до завтра? Выспишься и заодно определишься, что именно ты хочешь ей сказать.

— Пойти сейчас домой — это значит пойти к Пат Конли. Я не в состоянии с ней общаться.

— Сними номер в гостинице. Исчезни. А я вернусь на корабль, скажу нашим и проинформирую Общество. Ты можешь дать мне письменное поручение. У вас есть бумага и ручка? — обратился Эл к Фогельзангу.

— Знаешь, с кем бы я поговорил? — спросил Джо, когда владелец мораториума выскочил из комнаты в поисках письменных принадлежностей. — С Венди Райт. Она знает, что делать. И я ценю ее мнение. Хотя знакомы мы очень мало.

Джо заметил, что в переговорной негромко звучит музыка. Она звучала и раньше. Как в вертолете.

— Dies irae, dies illa, — пели сумрачные голоса — Solvet saeclum in favilla, teste David cum Sybilla.[4]

Верди, сообразил Джо. Наверное, Фогельзанг собственноручно включает музыку в 9 утра, как только появляется на работе.

— Я уговорю Венди прийти к тебе в гостиницу, — сказал Эл.

— Это аморально, — возразил Джо.

— Что? — Эл уставился на Джо Чипа. — В такое время? Когда от твоего состояния зависит будущее всей организации? Да сейчас все, что может привести тебя в норму, не только морально, но и необходимо. Возвращайся к видеофону, звони в гостиницу, скажешь мне название и…

— Наши деньги здесь не действуют, — перебил Джо. — Я не смогу воспользоваться видеофоном, пока мне опять не попадется нумизмат и не обменяет мою монету на десять швейцарских франков.

— Да… — Эл тяжело вздохнул и покачал головой.

— Ты что это хочешь сказать? — со злостью спросил Джо. — Разве я виноват, что твоя монета вышла из употребления?

— В определенном, неясном пока смысле, да, ты виноват. Я пока не могу объяснить, в каком. Может, когда-нибудь объясню. Ладно, возвращаемся на «Пратфол-II», оттуда пойдешь в гостиницу сразу с Венди Райт.

— Quantus tremor est futurus, — пели голоса. — Quando judex est venturus, cuncta stricte discussurus.[5]

— А чем я буду рассчитываться? Они не примут наших денег точно так же, как и видеофон.

Эл, чертыхаясь, вытащил бумажник.

— Купюры старые, но еще в ходу. Монеты не годятся. Устарели. — Он швырнул их на пол с таким же негодованием, с каким видеофон выплюнул монету Джо Чипа. — Бери. — Эл вручил Джо пачку бумажных денег. — Здесь хватит, чтобы рассчитаться за ночь, пообедать и выпить вам обоим. Завтра я пришлю из Нью-Йорка корабль, он вас заберет.

— Я тебе все верну, — сказал Джо. — Как исполняющий обязанности директора Корпорации Ранситера я буду получать хорошую зарплату, рассчитаюсь со всеми долгами, включая штрафы и неустойки, которые накрутила налоговая инспекция…

— Без Пат Конли? Без ее помощи?

— Теперь я смогу ее вышвырнуть.

— Сомневаюсь, — покачал головой Эл.

— Для меня это новый этап. Новый период в жизни. — Я буду управлять фирмой, подумал Джо. И, конечно, не повторю ошибок Ранситера. Холлис в обличье Стентона Мика не выманит с Земли ни меня, ни моих инерциалов.

— По-моему, — глухо произнес Эл, — тебя притягивает проигрыш. И никакая комбинация обстоятельств этого не изменит.

— На самом деле, — возразил Джо, — меня притягивает успех. И Глен Ранситер это чувствовал, поэтому он и пожелал, чтобы после его смерти дело возглавил я.

Джо ощутил нарастающую уверенность, впереди замаячили многочисленные возможности, он видел их так четко, словно был прогностом. И тогда он вспомнил о Пат Конли, о том, что она делает с талантом прогностов, с любой попыткой предсказать будущее.

— Tuba mirum spargens sonum, — пели голоса. — Per sepulcra regionum, Coget omnes ante thronum.[6]

— Ты не бросишь ее, Джо. С такими способностями…

— Я сниму номер в гостинице «Рут», — решительно заявил Джо. Но в глубине души он знал: Эл прав. Ничего не выйдет.

Пат или что-то еще более страшное войдет в его жизнь и уничтожит его. Я обречен, подумал Джо, обречен в классическом смысле этого слова. Издерганное, утомленное сознание мгновенно нарисовало картинку: запутавшаяся в паутине птица. И птица, и паутина были очень старыми, и это особенно испугало Джо, образ был слишком реален и конкретен.

Как предсказание. Монеты, неожиданно подумал он. Вышедшие из обращения, не принимаемые автоматами монеты. Коллекционные образцы таких монет лежат в музеях. Неужели это конец?

— Mors stupebit — пели голоса. — Et natura, Cum resurget creatura, Judicanti responsura.[7]

Они пели и пели, без остановки.