"Анатолий Радов. Студия Боливар " - читать интересную книгу автора

с десяток нецензурных выражений, я немного успокоился. Надо бросать пить.
Трезвый мозг - ясное мышление.
Вот тогда я и решил сделать то, что делал в своей жизни всего пару
раз - вызвать искусственную рвоту, чтобы немного протрезветь. Два пальца в
рот и все такое. Мы с друзьями называем это - позвать Ихтиандра. Отойдя в
лесополосу, я приготовился к процедуре. Первая попытка не принесла
ожидаемого результата, я слишком слабо надавил на основание языка. Второй
раз я решил надавить со всей силы. Получилось. Через минуту я стоял на
коленях, со слезами текущими из глаз, и, наверное, с пунцовым от прилившей
крови лицом, тупо глядя на еще дымящуюся, свежую кучку. Что называется,
позвал Ихтиандра, так позвал, чтобы потом не говорил, что не слышал. Я
приподнялся и вышел на дорогу. Тело дрожало от пережитого ощущения, но зато
мозг прояснился, и довольно хорошо. Настолько хорошо, что сразу же
сообразил, что теперь, вернувшись обратно на дорогу после процесса очищения
организма, я вообще не в состоянии понять, с какой стороны я сейчас шел.
Если справой, то мне нужно налево... Или нет?
Надо же, заблудиться на дороге! Это даже звучит смешно. Другое дело
заблудиться в лесу, где ни черта не видно. Но на дороге! Дорога - это такая
прямая, которая ведет всего в двух направлениях. Есть выражение -
заблудиться в трех соснах. Какие на хер три, я заблудился в двух.
- Хрен с тобой, золотая рыбка - я сплюнул. Во рту был мерзкий
послервотный привкус - Пойду направо. Все равно ведь где-то эта сучья дорога
пересечется с какой-нибудь другой.
Я задумчиво зашагал вправо. Потом, решив отвлечься от мыслей, стал
прислушиваться к звукам. Прислушивался минут пять, пока до меня не дошло,
что звуков нет вообще. Вокруг стояла неестественная тишина. Ни птиц, ни
кузнечиков, не говоря уже о шуме машин. Мне стало как-то не по себе. Причем
резко. В самый тот миг, когда я осознал, что ни хрена не слышу, по моему
телу пробежала цунами мурашек, и сердце бешено заколотилось. Я читал в одном
умном журнале, что это древний инстинкт. В дикой природе полная тишина
наступает, когда где-то поблизости крадется хищник. Первыми замолкают птицы,
с высоких деревьев они раньше других замечают крадущегося зверя. Вслед за
ними, один за другим, словно по цепочке, замолкают все остальные "не
хищники". В тишине легче расслышать поступь охотника.
Я почувствовал себя добычей. Воображение с удовольствием нарисовало
страшного, дикого зверя, идущего вслед за мной в лесополосе. Конечно, я
понимал, что это полный бред, но чтобы победить страх, нужно время. Нужно
подождать пока логика одержит верх над разбушевавшимися чувствами. Прошло
несколько минут, прежде чем я убедил себя, причем, не прибегая к особому
обману, что в наших краях давным-давно уже нет никаких диких хищников, что
они вообще остались только в заповедниках, а не здесь, в двух-трех
километрах от города.
Сама местность решила помочь мне в борьбе со страхом. Лесополосы
закончились, и моему взору предстали луга, протянувшиеся до холмов,
находившихся в километрах семи от дороги. Причем и с одной, и с другой
стороны холмы были абсолютно одинаковой высоты, а в однообразно - зеленых
лугах помимо невысокой травы не было ни одного цветка, ни одного куста. Как
будто, всегда такая щедрая природа решила попридержаться, устав от своей
щедрости.
Зато местность просматривалась теперь просто отлично, хищнику негде