"Анатолий Радов. Достоевский FM (сборник рассказов)" - читать интересную книгу автора

черном плаще и в шляпе с большими полями. Его голова была опущена вниз, но
он ее поднимал. Медленно-медленно. И я вдруг представил за этими черными
полями шляпы его лицо, скривившуюся улыбку и понял, что когда я увижу ее, я
умру. Я понял это каким-то другим, глубинным чувством, и бросив фонарик, я
развернулся и бросился бежать, натыкаясь на стены и углы, на полочку в
сенях. И я никак не мог закричать. Я только шипел и чувствовал, как из моего
рта выступает мерзкая пена. Начался приступ аллергии и я задыхался. Тело
стало ватным и я почти уже не чувствовал его. Голова судорожно кружилась, а
по щекам и вискам бежали мурашки. Я выскочил из дома и без сил повалился в
высокую траву...

На следующий день меня забрали родители и снова потащили меня к врачу.
Он сделал мне много надрезов на запястьях, а я молча терпел. Прошла неделя и
я пошел в третий класс. А еще через неделю умерла бабушка, ночью, от разрыва
сердца. И я иногда думаю, что это тот, в шляпе...

Детство, детство, детство... восьмое чудо света, необъяснимое,
разрушаемое временем и самой продолжающейся жизнью. Никогда уже не вернуть
тебя и не вернуться в тебя. Но иногда, когда жизнь кажется обыденной и
невыносимой, твои картинки вдруг ярко всплывают из глубин, заставляя то
улыбаться, то покрываться липким потом, тяжело вздыхать и чувствовать
горячие слезы где-то в глубине глазниц. Наверное, ты просто хочешь помочь,
наверное, ты хочешь напомнить, что не все и не всегда бывает стандартно и
объяснимо, не всегда все только улыбается и ласкает в этом огромном,
равнодушном к человеку мегакосме.

На том берегу

Он почти на минуту задумался, слепо вперившись в белую стену, а потом
устало переведя взгляд на лист "березки", продолжил монотонно постукивать по
клавишам маленькой печатной машинки.

"Какими они могут быть? Будут ли они похожими на нас? С чего начиналось
их становление? Присуще ли им чувство ритма, слышат ли они звуки, видят ли
цвета?"

Он снова задумался. Получались одни вопросы, и он грустно и глубоко
усмехнувшись, понял, что это глупо. Он рванул листок из цепкой машинной
хватки, и скомкав, осторожно положил на стол. Потом поднялся и подошел к
полочкам.

На полочках разместилась его коллекция. Пара сотен засушенных
насекомых, позаимствовавших у радуги все ее цвета. Здесь были и однотонные
бабочки, вроде Репницы, и двуцветные Цирцеи, и пара пестрых Махаонов, и
большие с зеленоватыми и фиолетовыми брюшками стрекозы, рядом соседствовал
изумрудный жук-бронзовка и еще несколько десятков других жуков, красных с
черными вкраплениями и просто иссиня-черных, маленьких и до удивления
огромных, с длинными усами и даже пара рогатых, особая гордость и
удовольствие его душе... Все они крепились булавками на маленькие деревянные
бруски обклеенные черным и зеленым бархатом. Черным для бабочек и стрекоз,