"Бхагаван Шри Раджниш. Мессия (оба тома) " - читать интересную книгу автора

Он достиг блаженства, умиротворения, безмолвия, безмятежности. Он
расцвел тысячами цветов. Его весна пришла... но другие все еще зерна.
Миллионы даже забыли, что они зерна, что у них есть возможность, расти.
Поэтому каждой реализованной душе хотелось бы чуть-чуть задержаться,
чтобы сказать то, что сказать почти невозможно... но то, что невозможно
высказать, можно, по крайней мере, продемонстрировать, - если не словами,
так молчанием.
Ему хотелось бы помедлить немного, чтобы живущие в темноте люди смогли
увидеть возможности человека - его аромат, его присутствие, - помедлить
немного, чтобы хоть некоторые смогли напиться от его глаз, его присутствия,
его милости. И вот, когда он способен стать мостом между этими двумя
несоединимыми мирами, правила не позволяют этого. Как бы сильно он ни хотел
помедлить, он должен будет идти:
Море, которое зовет к себе все сущее, зовет и меня, и я должен отплыть.
Когда Вселенная зовет вас - невозможно сказать нет.
Вы - часть ее.
Ваш пульс не отличается от пульса Вселенной. Вы не разделены. Вы
изолированы лишь в своем неведении. Когда вы становитесь просветленными,
когда изнутри вы наполняетесь светом, великое потрясение и удивление ожидает
вас: "Боже мой, сейчас я могу помочь, но Вселенная зовет меня. Вопреки
желанию, неохотно... но я вынужден идти. Я должен отплыть.
Это совершенно иной вид грусти. Все вы познали эгоистичную грусть. Вы
чего-то лишались, - возлюбленного, друга, матери, отца. Ваша грусть всегда
была из-за потери того, чего бы вы не хотели терять никогда. Ваша грусть -
это грусть банкрота. Но грусть Альмустафы, говорящего об этом, - не ваша
грусть. Даже ваши мгновения счастья ниже, гораздо ниже мгновений грусти
человека, стоящего у двери, - ибо это совершенно иная ситуация. Он грустит
не о себе. Его уже нет. Он только блаженство, он только экстаз; вопрос
грусти не возникает.
Его грусть - о других. Он чем-то занят, но корабль приближается и море
зовет, а сущее не допускает исключений - он должен сесть на корабль.
Радость в сердце оттого, что произошло с ним, а слезы на глазах... ведь
он должен оставить всех тех, с кем он долго жил, долго страдал. Он стал
почти одно с ними.
Ибо остаться - значит замерзнуть, заледенеть, сделаться застывшим
слепком, хотя часы ночные и пламенны.
Он в двойном затруднении: ему невозможно оставаться более - правила
против этого, - и ему нельзя задержаться, даже если сущее сделает
исключение, ведь остановившийся между этим и тем миром будет помещен в
чистилище. Ибо остаться - значит замерзнуть, заледенеть, сделаться застывшим
слепком, хотя часы ночные и пламенны.
Есть только два пути: либо вернуться и жить жизнью, которой он никогда
не хотел жить, - как все, - либо идти вперед и войти в новую, высшую жизнь,
жизнь, не ведающую смерти. Но если вы останетесь между ними, вы станете
кристаллизованной формой, превратитесь в каменное изваяние.
Жизнь - это движение, она течет. Это река, она всегда движется. В тот
миг, как она останавливается, она становится грязной, мутной, начинает
умирать. Текущая - она становится свежей и молодой, взволнованной и смелой,
ведь ей неведомо, что должно случиться в следующее мгновение.
Сущему известно лишь течение - всегда в движении, никогда не