"В.Редер. Пещера Лейхтвейса, том 3 " - читать интересную книгу автора

даже лучше, что кровь нашла себе выход, иначе она прилила бы к мозгу.
Спустя несколько времени Франц очнулся от обморока. С трудом припомнил
он, каким образом очутился в погребе; напрягая все свои силы, он немного
приподнялся, подпер голову руками и задумался. Глубокая скорбь закралась в
его душу. Он скорбел не о своем отчаянном положении, а о коварстве Ганнеле и
ее нравственном падении, проявленном ею при этом злодеянии. Ганнеле, значит,
хотела избавиться от единственного искреннего друга, своего доброжелателя,
от того человека, который любил ее как родной брат. И его-то она хотела
убить. Франц не удержался и горько зарыдал. Он закрыл лицо руками в ужасном
горе, так как убедился, что Ганнеле спасти невозможно, что она стремится к
своей гибели.
Прошло более часа, пока Франц опомнился настолько, что мог подумать о
своем собственном положении. Он ощупал пол и вскоре нашел фонарь. Вспомнив,
что у него в кармане имеются спички, Франц зажег фонарь. Теперь у него
явилась возможность осмотреться и искать путь к спасению. Погреб был
невелик. Сокровищ никаких в нем не было, а весь он был заставлен ненужной
рухлядью. Пол в нем был вымощен камнями, так что ноги Франца вязли в липкой
грязи. Франц не нашел никакого выхода, кроме тех дверей, через которые он
попал в погреб. Но эта дверь была заперта, и даже самый сильный мужчина не
сумел бы выломать ее, а тем более слабый калека.
Он понял, что ему не выйти из своей темницы, если не поможет случай или
если ему не удастся обратить на себя внимание случайных посетителей сада
вдовы. У него была лишь единственная возможность обратить на себя внимание:
он был слишком слаб, чтобы кричать громко о помощи, но с ним была его
любимая скрипка, звуки которой, как он надеялся, должны привлечь чье-нибудь
внимание. Франц не знал, долго ли он пролежал в обмороке, не знал, кончилась
ли уже ночь, настало ли утро? Поэтому он решил немедленно приняться за дело.
Он взял скрипку и смычок и начал играть по-возможности громко. Он извлекал
звуки, похожие на возгласы оскорбленного до глубины души человека. И
действительно, звуки эти были услышаны. Служанка Ганнеле, спавшая в беседке,
внезапно проснулась. Ей приснилось, что она находится на каком-то
празднестве и слышит какую-то необыкновенную игру на скрипке. Протерев
глаза, она сообразила, что звуки скрипки ей не приснились, но раздаются
наяву. Дрожа от страха, она поплотнее закуталась в одеяло, решив, что в
погребе нечисто, что там какое-нибудь привидение играет на скрипке. У нее не
хватило сил вскочить с постели, тем более что вдруг из погреба послышались
глухие крики о помощи.
С рассветом служанка поднялась с постели. Она очень дурно провела ночь
и в ужасе вспоминала об игре на скрипке. Кто же, как не привидение, мог
играть в погребе ночью на скрипке? С восходом солнца таинственные звуки
умолкли, а ведь говорят, что с первым петушиным криком злые духи скрываются.
Служанка с облегчением вздохнула, когда вышла из беседки. Первым долгом она
рассказала Ганнеле, уже находившейся в кухне, что ни за что больше не будет
ночевать в беседке, так как какое-то привидение ночью играет на скрипке.
Ганнеле переменилась в лице и наклонилась ближе к плите.
"Значит, он еще жив, - подумала она, - я не убила его. Тем лучше. После
свадьбы, когда навредить он уже не сможет, я выпущу его на свободу, но до
этого он будет сидеть в плену".
Как раз в эту минуту к дому подкатила телега. Раздались веселые голоса.
Это прибыли повара и пекари, которых Ганнеле выписала из Висбадена. Начался