"В.Редер. Пещера Лейхтвейса, том 3 " - читать интересную книгу автора

врага. Но та борьба, которую ему приходилось выдерживать теперь, о, она была
труднее самой отчаянной битвы на поле брани. Образ Гунды все чаще и чаще
вставал перед его воображением, он ясно слышал ее жалобный голос, с
отчаянием взывающий к нему. Курт рисовал себе неизбежные последствия, к
которым приведет его низкий, непоправимый поступок: его жена будет лишена
мужа, ребенок, которого она носит под сердцем, - отца, имение - хозяина, а
сам он, виновник всего этого, потеряет честь и уважение.
Человек, бросающий жену и ребенка, - преступник, хотя большей частью и
не караемый юридическим законом, но в себе самом носящий свое наказание.
Испытает ли он когда-нибудь безмятежный сон? Сядет ли он когда-нибудь весело
и спокойно за стол? Что он сделается несчастным на всю остальную жизнь из-за
соблазнительной красоты этой женщины, с таким демоническим упорством
отрывающей его от своих, - это он понимает очень хорошо. Он ясно сознавал
также, что ласки и поцелуи этой Лорелеи не будут в состоянии заставить его
забыть то, что теряет сегодня. И все-таки он не мог отказаться от этой
женщины. Она с магической силой притягивала его к себе. Околдовала ли она
его? Не напоила ли его эта Цирцея каким-нибудь волшебным напитком, что его
тянет только к ней, что при одном воспоминании о ней кровь закипает в его
жилах и могучая страсть овладевает всем его существом, делая его совершенно
бессильным?
"О, Лорелея, какой дорогой ценой заставляешь ты меня платить за свою
любовь. Всем, что только у человека есть заветного и дорогого - честью и
счастьем всего его бытия, - думал несчастный. - И если бы еще это касалось
одного меня, я с радостью отдал бы все, чтобы хоть одну ночь, хоть час
пробыть в твоих объятиях и испить всю сладость твоей страсти. Я похож на
вора, который, не имея средства удовлетворить свои низменные инстинкты,
крадет чужую собственность, на легкомысленного кассира, похищающего
доверенные ему суммы из кассы, чтобы удовлетворить прихоти своей любовницы".
Но ни угрызения совести, ни самобичевания, которым предавался Курт, не
могли ничего изменить. Влияние этой новой Лорелеи было так сильно, цепи,
которыми она оковала его, были так несокрушимы, что не прошло и часа
внутренней борьбы и колебаний, как Курт совершенно ясно понял, что он должен
последовать за ней, хотя бы на свою собственную гибель.
- Но как? Как устроить бегство? Как уничтожить следы, чтобы Гунда и ее
отец не могли настигнуть его?
Одна мысль о том, что Гунда может встать на его пути и потребовать
отчета, приводила его в бешенство. Если он хотел в назначенный его
любовницей срок, то есть через неделю, встретиться с ней на Рейне, на скале
Лорелеи, то он должен пуститься в путь на рассвете. В то время не было
железных дорог, и переезд из Бранденбургского Морка до Рейна требовал не
менее недели, и то при условии быстрой езды. В деньгах Курт не нуждался. В
предвидении какой-нибудь случайности он, уходя из дому, запасся порядочной
суммой и мог доехать с возможной быстротой до цели и на остаток прожить
совершенно независимо около года.
Что станет с его имением, об этом легкомысленный юноша не думал.
Управление им, находясь в руках Гунды, будет, конечно, удовлетворительно. Он
охотно оставлял ей все свое состояние. По крайней мере, никто не сможет
сказать, что он бросил ее без средств, а ребенок, которого она ожидает через
месяц, конечно, не будет нищим.
"Слабое утешение, - сказал себе Курт. - Успокоение, которым он только