"Борис Маркович Раевский. У нас на дворе (рассказы) " - читать интересную книгу автора

...Володька рассказал отцу, зачем звонил Кешка.
- Очередной розыгрыш, - зевнув, сказал отец. Говорил он медленно,
словно вдруг забыл все слова. - Ишь какой! Ты побежишь, а он потом смеяться
будет и хвастать: "Во, как ловко я обманул!"
Володька ничего не сказал. Молча сидел на кровати. Вообще-то, хоть
Кешка и друг-приятель, но... болтлив.
И все-таки... Володька вспомнил голос Кешки, тревожный, чуть не
плачущий.
- А вдруг не розыгрыш? Вдруг в самом деле плитка?..
- Ну, предположим, - вяло согласился отец. - Если там уже горит -
соседи, конечно, проснулись и без тебя вызвали пожарных. А если не горит,
тем более тебе тащиться не резон. Спи.
Повернулся к стене и вскоре мелодично засвистел носом. Как флейта. Отец
всегда "музыкально" спал.
А Володька по-прежнему сидел в темноте на кровати.
"Легко сказать - спи! А вдруг там плитка уже раскалилась?! Пока-то еще
ничего... Но пройдет полчаса или час, и тогда..."
Володька как раз недавно видел по телевизору киноочерк насчет пожаров.
Там тоже оставили включенную плитку. Она стояла на скатерти. Постепенно
накалилась. Больше... больше... Докрасна... Скатерть потемнела, потом стала
тлеть, потом задымился стол - и пошло...
"Вот история", - подумал Володька.
Честно говоря, тащиться на другой конец города, в Кешкину квартиру,
чертовски не хотелось. Володька еще ни разу за всю свою жизнь не ходил ночью
один. Наверно, страшно. Пусто везде. И темно.
И, главное, пожалуй, отец прав: все это трёп. Володька вспомнил хитрые,
узкие, как щелочки, Кешкины глаза, жуликоватую усмешку...
Ясно, разыгрывает!
Натянул одеяло на голову: кончено, спать. Уже совсем задремал, как
вдруг словно стукнуло:
"А если... пожар?.."
Сбросил одеяло, сел. Вот чертовщина!
Посидел, посидел и тихонько стал одеваться. В темноте задел книгу, та
гулко шлепнулась на пол. Володька замер. Но нет, отец не проснулся. А мать
тем более, - она всегда спит крепко.
Володька оделся. Хотел уже идти, но подумал:
"Мои-то, когда проснутся, забеспокоятся".
Зажег настольную лампу, вырвал из тетради листок, быстро, крупно
написал: "Я ушел к Кешке".
Куда положить, чтобы утром сразу заметили? Ага, возле кровати на
стуле - отцовские брюки. Положил записку на них.
...На улице было темно, прохладно. Володька торопливо шагал, и каждый
шаг его четко отдавался в тишине.
Всегда ему казалось, что до Кешки недалеко. Сел на трамвай и минут
через пятнадцать - пожалуйста. Но сейчас, ночью, когда трамваи и автобусы не
ходили, выяснилось, что до Кешки - почти как до луны.
Володька шел и шел, сперва по своей улице, потом по набережной, потом
через мост.
На проспекте Ленина стоял трамвайный вагон; в темноте он казался
празднично ярко освещенным. С трамвайного провода свешивались тонкие шесты,