"Борис Маркович Раевский. У нас на дворе (рассказы) " - читать интересную книгу автора

Мальчишки слушают. Не очень-то радостно у них на душе.
- Агамемнон? - ехидно переспрашивает Петька. - "Кон-Тики"? Все
понятно...
И впрямь, все понятно. Обидно только Петьке, что и он, как молокосос,
как первоклассник какой-нибудь, тоже попался на эту удочку. Поверил
почему-то, что и его могут взять в экспедицию. Почему его? Непонятно. Сам и
виноват...
Сам-то сам, а все же обидно. И от этой обиды хочется Петьке выкинуть
что-нибудь хлесткое, необычное, что-нибудь такое, чтобы сразу всем носы
утереть.
И как раз подворачивается случай: у малышей несчастье - змей хвостом
зацепился за водосточную трубу, повис там, на высоте третьего этажа.
"Эх, была не была!"
Петька-"горилла" лезет по водосточной трубе. Сбегаются люди со всего
двора. Малыши испуганно и восторженно пищат.
- Не смей! Слазь! - кричит дворничиха.
Но Петька взбирается. Выше... Выше...
Он видит: внизу, в сквере, за шахматной доской - Федор Тихонович. Вот и
пусть любуется!
Петька лезет долго. Чем выше, тем медленней. Возле каждого вбитого в
стену костыля - передышка. Все же добрался, отцепил змея. Теперь можно и
вниз. Но Петька должен же покуражиться. Уцепившись левой рукой за трубу, он
правой снимает кепочку и, размахивая ею, поет:

Эй, моряк, ты слишком долго плавал,
Я тебя успела позабыть...

Поет с ужимками, кривляясь.
- Ой, упадет! - Раиса Георгиевна мечется по двору.
- Слазь, балбес! - ругается дворничиха.

Мне теперь морской по нраву дьявол,
Его хочу любить! -

завывает Петька.
Труба скрипит, с нее сыплются кусочки краски, ржавчины.
Закончив концерт, Петька спускается. Его ругают, он доволен. Утер нос
археологу с его экспедицией. Подумаешь! Странно только, что Федор Тихонович
все сидит, склонившись над доской, на Петьку и не смотрит. Ну, и не надо!
Петька спустился, вытер испачканные руки о штаны, и тут Федор Тихонович
все же заметил его:
- Паяц!
Сказал негромко, не вставая из-за доски, но Петька услышал. И хотя не
знал, что такое паяц, понял: что-то плохое.
А тут на двор выскочила Петькина мать, тощая, костлявая, с серым
изможденным лицом.
- Ирод! - визгливо кричала она. - Рубаху-то как извозил?! И штаны! Все
в ржавчине. И за что мне наказанье такое? У других дети, как дети. А у
меня!..
Женщины вокруг сочувственно кивали ей.