"Богомил Райнов. Странное это ремесло" - читать интересную книгу автора

иссякает. Да и каникулы уже были на исходе, подошло время возвращаться в
неприютную столицу. Таким образом, я предоставил кузенам распорядиться
остатками нашей сокровищницы, и поезд помчал меня назад, навстречу нищете.
Капиталы растаяли.


109

Осталось предание. Даже теперь, по прошествии стольких лет, стоит
тетушке заговорить о той весне, она неминуемо обозначит ее словами "когда вы
обчистили подвал", а если кто-нибудь из дядюшек заведет речь о литературе,
он обязательно помянет "книги, которые вы сбыли на барахолке", и примется
расписывать, какой ценностью были те книги, причем расписывает не
кому-нибудь, а нам, на своем горбу перетаскавшим их на базар и отлично
осведомленным об их реальной рыночной стоимости.
Дома у нас, разумеется, тоже имелись книги. Я бы даже сказал, что книги
были единственным, что заслуживало внимания у нас в доме. Но они
принадлежали отцу и были для нас святыней; при всем моем необузданном
воображении я и помыслить не мог о том, чтобы вынуть хоть один томик из
аккуратно расставленных на полках томов и пойти его продать. Поэтому, когда
на следующее лето я вновь решил немного подработать, мне пришлось заняться
уже не торговлей, а переноской
тяжестей.
Мы поднимались чуть свет и торопливо шагали на товарную станцию, куда
прибывали составы с арбузами и дынями. Но как ни рано мы поднимались, как ни
спешили, нередко приходилось брести домой с пустыми руками - закупщики
успевали нанять мальчишек из близлежащих кварталов. Однако выпадали дни,
когда счастье улыбалось нам. Довольно трудное счастье: залезаешь в вагон и,
стоя босыми ногами на груде арбузов, нагибаешься, берешь тяжелый плод,
бросаешь его товарищу, потом опять нагибаешься, опять бросаешь и так пока не
смеркнется, пока не начнет ломить поясницу до того, что кажется - у тебя не
поясница, а лишь сплошная адская боль. Заработок равнялся билету в кино и
порции мороженого, плюс арбузы - сколько унесешь. Однако больше двух ведь не
унесешь, и мы даже выбирали не слишком большие, потому что до дома шагать
далеко, да и мутило уже от вида арбузов.
На следующее лето я подался в строители. Работал на стройке за
половинное жалованье - вместе с еще одним пареньком моего возраста мы
подносили мастерам кирпичи и строительный раствор. Те, что размешивали
раствор, немилосердно нагружали деревянное корыто, так что мы с трудом
тащили его, шатаясь на наклонных досках, заменявших лестницу, а мастера
сверху непрерывно


110

подгоняли: "Известку давай! Давай известку!", и хотя мы выбивались из
сил, все-таки наш темп явно отставал от темпа остальных, так что в среду мы
поступили на работу, а в субботу, неохотно вручая каждому из нас по
серебряной монете в сто левов, нам объяснили, что в понедельник мы можем не
приходить и что вообще наше отсутствие катастрофических последствий для