"Богомил Райнов. Заядлый курильщик" - читать интересную книгу автора

Богомил Райнов

Заядлый курильщик


Эти строки написаны без претензии на то, чтобы определить значение и
художественные особенности творчества, остающегося пока неисследованным и
неоцененным. Читатель не найдет здесь биографических данных, расположенных в
хронологическом порядке, потому что это не жизнеописание. Не хотелось бы
писать об эпизодах, о которых мне известно из вторых рук, или давать оценки,
которые могут быть восприняты как выражение сыновней пристрастности.
Что касается пристрастности, то мне кажется, что в области духа
родственные связи не всегда проявляются в инстинктивной привязанности,
характерной для бытовых отношений. Как известно, нет пророка в своей семье,
и когда мы очень близко знаем человека, мы менее всего склонны торжественно
поднимать его на пьедестал, который полагается ему по мнению поклонников. К
этому банальному утверждению следует добавить и тот факт, что хотя я рос в
среде друзей отца и среди отцовских книг, я как-то незаметно перенял
взгляды, во многом ему чуждые. Эти различия, сдобренные соответствующей
дозой юношеской самонадеянности, порой заставляли меня относиться к
творчеству Старика с долей пренебрежения. Так что если пристрастность и
была, то отнюдь не в его пользу. Должны были пройти годы, прежде чем я
понял: многими из тех взглядов, которые не совпадали с отцовскими, я в
значительной мере был обязан ему же.
Это, наряду с другими, более важными вещами, трудно понять тому, кто не
знает, что за человек был Николай Райнов. И потому следующие строки мне
хотелось бы посвятить именно человеку, такому, каким я его знал и запомнил.

* * *

В самых ранних воспоминаниях моего детства живет строгий человек,
высокий и худощавый, с табачно-смуглым лицом, в халате табачного цвета из
плотной хлопчатобумажной материи, с вечно зажатой меж пожелтевших от табака
пальцев дымящейся сигаретой. Заядлый курильщик, склонившийся над письменным
столом, с раннего утра и до позднего вечера что-то писал.
- Дети, тише! Отец работает! - предупреждала вполголоса мама, когда мы
с братом затевали драку.
Предупреждение было почти излишним. Мы жили в одной-единственной
комнате, служившей одновременно спальней, кабинетом и детской, но отца не
беспокоили шум и суета, потому что когда он писал, то попросту не слышал и
не видел того, что происходило вокруг.
Гораздо позднее я заметил, что заядлый курильщик был совсем невысокого
роста, что выражение строгости на его лице было лишь отпечатком постоянной
сосредоточенности. Вообще, мои представления о нем не раз менялись с
течением лет. Единственно неизменным осталось впечатление о постоянной,
каждодневной, захватывающей его без остатка работе человека, склонившегося
над письменным столом и размеренно нанизывающего слова на бумагу - одно за
другим, строка за строкой - карандашом или фиолетовыми чернилами. Он не
вышагивал по комнате, не вытягивался на кровати и не затачивал карандаши,
собираясь с мыслями. Как прикованный, он сидел за столом, в своем байковом