"Шамиль Ракипов. О чем грустят кипарисы " - читать интересную книгу автора

А через день моя Валюта пришла после обеда ко мне и заявила:
- В картере была не ложка.
- А что же? Кастрюля?
- Нет. Мой алюминиевый гребень.
- Как он туда попал? - у меня в груди похолодело. - Ты что, очумела?
- Ума не приложу. Соскользнул, видно, с головы, я не заметила. Что мне
теперь делать?
Глаза ее были полны слез.
- Почему ты не рассказала об этом членам комиссии? Испугалась?
- Да я только сегодня сообразила. Все твердили: ложка, ложка...
Валя всхлипнула.
- Сейчас же иди к Бершанской, доложи. Слезы утри.
Валя ушла. Сижу как истукан, жду. Через полчаса явилась. Веселая,
словно орден получила. С ходу выпалила:
- Ничего мне не будет!
- Поздравляю.
- Бершанская спросила: "А ты уверена, что не посеяла свою гребенку
где-нибудь в степи? А под кроватью смотрела?" Я молчу, думаю, вдруг в самом
деле она права, мамочка моя, что же это я на себя наговариваю, идиотка
несчастная. Евдокия Давыдовна вздохнула, усадила меня, стала расспрашивать,
сколько сплю, какие сны вижу, что читаю, что пишут из дому. Потом опять о
гребне: не болтай, дело неясное, но запомни, что разгильдяйство в армии
нетерпимо, особенно в авиации, оно неизбежно приводит к трагедиям, сегодня
недоглядишь, упустишь мелочь какую-нибудь, завтра потеряешь голову, погубишь
подругу, не говоря уже о самолете.
- Дошло до тебя? Вывод сделала?
- А как же! Даже не один, а два. Первый: никакого разгильдяйства.
Второй: на себя не наговаривай.
Да, как никто, Бершанская умела вправлять мозги своим подчиненным -
спокойно, без крика, не то что некоторые мужчины, хлебом их не корми, дай
покричать, продемонстрировать свое превосходство, чаще всего мнимое.
Бершанская в каждой, из нас видела прежде всего человека, относилась к
нам с большим уважением, сознавая, что мы в чем-то, кое-кто даже в летном
мастерстве, превосходили ее. У нее не было любимиц, со всеми она обращалась
ровно, просто, тактично. Ни тени высокомерия. Никогда никого не хвалила, но
мы чувствовали, что она гордится нами, своим полком. И никогда не давала в
обиду. Строгая, требовательная и в тоже время заботливая, сердечная, как
родная мать. Ей самой в жизни довелось испытать немало горя: с семи лет
осиротела, отца расстреляли петлюровцы. Воспитывалась в детском доме. Очень
многим мы обязаны ей, она привила нам драгоценные качества, необходимые не
только в бою, но и в мирной жизни.
Я знала, что Бершанская недавно представила Валю к награде, спросила:
- Все? Больше ничего она тебе не сказала?
- Ничего, - Валя удивленно посмотрела на меня.
- Иди, отдыхай.
Пусть награда будет для нее неожиданностью. В том, что представление
командира полка будет утверждено всеми инстанциями, я не сомневалась. Там,
наверху, знали, что Бершанская с такими делами никогда не спешит и время от
времени даже "подталкивали" ее: наши боевые дела говорили сами за себя.