"Шамиль Ракипов. О чем грустят кипарисы " - читать интересную книгу автора

- Не ворчи, - осадила я.
Напряжение спало, и я почувствовала: гудят ноги, ломит спину; руки как
плети, кружится голова. Посидим немножко, дождемся Лейлу, она на КП, и
двинем в Карловку. Помыться тепленькой водичкой, перекусить, выпить вина и в
постель - боже мой, какое блаженство.
Макарова и Велик помахали нам руками. Мы им тоже.
Все экипажи дома. Славно поработали. Скоро все силы, четыре армии, в
том числе две воздушные - на Севастополь! Рачкевич говорила, что Ставка
поставила задачу: не выпустить гитлеровцев из Крыма живыми, не дать вывезти
технику. А потом... Таня и Вера, конечно, уже ломают головы, на какой фронт
нас направят.
- Нам бы такие бомбы, как та мина, - мечтательно вздохнула Валя. -
Транспорт переломился, словно сделан из фанеры.
- Может быть, его торпедировала подлодка. Между прочим, есть
самолеты-торпедоносцы. Нашим "По-2" такие штучки не по крылу.
- А ты знаешь, я наш фанерный самолет ни на какой летающий танк не
променяю. По-моему, он может поднять не две "сотки", а четыре.
- Внеси рационализаторское предложение.
- Засмеют.
- Почему?
- Что я, умнее всех?
Мысль о повышенной бомбовой нагрузке мне тоже приходила в голову, как,
наверно, и другим девушкам, не говоря уже о Бершанской. Мотор у "По-2"
мощный, двести килограммов поднимает запросто, может поднять и полтонны, но
самолет с таким грузом станет неуклюжим, управлять им будет трудно. В лучах
прожекторов, под обстрелом, не потанцуешь, наверняка собьют. Уменьшится
предельная высота. Расчеты делали специалисты. А если придется садиться с
четырьмя "сотками"? Мы отказались от парашютов, чтобы брать с собой
дополнительный груз - термитные бомбы. Все резервы исчерпаны.
Я поделилась своими соображениями с Валей, она согласилась со мной. И
как мы вскоре убедились, напрасно. Надо было ей или кому-то из нас набраться
дерзости, подвергнуть сомнению, опрокинуть все эти теоретические расчеты,
соображения. Нас опередили. И кто - мужчины! Обидно. Но рассказ об этом
впереди.
Лейла освободилась, и мы потопали в деревню.
Я рассказала Лейле о нашем ночном приключении. Выслушав, она замедлила
шаг, нахмурилась и строго сказала:
- За то, что совершили вынужденную посадку в тылу врага во время моего
дежурства, надо было отправить вас под домашний арест, отстранить от
полетов. Но на первый раз прощаю. Если повторится что-либо подобное в мое
дежурство... - Лейла сделала большую паузу, придумывая кару пострашнее, и
голосом, полным негодования, закончила: - Я отправлю вас на пять суток в
мужской полк!
Мы расхохотались так, что, наверно, на передовой было слышно. "Ой, не к
добру смеемся", - мелькнуло у меня в голове, но представила, как нас под
конвоем ведут к "братишкам", снова расхохоталась.


Какая б ни была вина,
Ужасно было наказанье... -