"Шамиль Ракипов. Прекрасны ли зори?.." - читать интересную книгу автора

несколько писем с изъяснениями в любви, постаравшись, конечно, чтобы они
непременно попали в руки Абубекира. Хитер был мулла и коварен. Сбил-таки
этого простодушного человека с панталыку. Абубекира хоть вини, хоть жалей.
Но и понять можно, ежели хорошенько вдуматься: куда ни повернется - всюду
ему про его жену неладное говорят. Поверил злым наговорам. Бросил Фатиму,
которая уже на сносях была, и уехал невесть куда. Никому и слова не сказал.
Мы вначале перепугались - думали, может, в шахте завалило. Искали
несколько дней. Но, как говорится, земля слухами полнится. Дошли до нас
вести, что он в Ессентуках устроился.
Рады, что жив человек, а на сердце все одно камень. По поселку - с
улицы на улицу, со двора во двор, из дома в дом - ползут-расползаются
сплетни. А Исхак-мулла снова изъявил желание заполучить Фатиму в жены: мол,
он прощает ей легкомыслие, которое она якобы проявила по молодости. Дескать,
он так обожает ее, что согласен взять и с ребенком.
И вот у Фатимы в самую-то новогоднюю ночь родился на свет сынок.
Выходит, уходящий год передал младенца из рук в руки наступившему 1914 году.
Рождение ребенка - всегда большая радость в семье. А мое сердце тревога
гложет, хожу и думаю, сможет ли Фатима вырастить одна свое дитя. Время-то
трудное. А тут поговаривают, что вот-вот война грянет с немцами. Фатима тоже
только и знает, что с утра до вечера, с вечера до утра слезами обливается.
Может, и успокоилась бы, но жалобный плач ребенка не дает ни на минуту
забыть то, что произошло в ее жизни. Кто знает, думал я, может, малыш оттого
надрывается, что мулла не нашептал ему на ухо его имени?.. Что поделаешь,
нанялся я чужой ячмень молотить, чтобы было чем расплатиться с муллой.
Ни за что бы не пошел к Исхаку-мулле, а тут нужда заставила. Являюсь в
дом к нему, объясняю: так, мол, и так, решили ребенку имя дать, без вас,
почтенный мулла, не обойтись. Согласился, хитрец. Назначил день. А как
намеченный срок подошел, сказался больным. Требует, чтобы мать самолично
принесла ребенка к нему. А как послать Фатиму в дом к мулле? У нас теперь не
то что к живому мулле - к мертвому и то не осталось веры. Что ему стоит
самому себе прочитать молитву да и оставить сестренку мою у себя?! Тем они
только и живут, чтобы кривду перед людьми выказывать правдой, а правду -
кривдой.
Взял я ребенка на руки и сам понес к мулле. Как я и предполагал,
никакая хворь муллу не скрутила. Увидел меня и лицо скривил, будто в рот
взял кислое. Недовольно насупился, помалкивает.
- Почтенный хазрет, - обращаюсь к нему, - закрепите за нашим младенцем
имя, как положено по мусульманскому обычаю. Может, вы в своем сердце держите
обиду на нас, но смилуйтесь над своими верноподданными. Похоже, наш малец
станет славным джигитом, когда вырастет, и немало пользы принесет своему
народу.
Мулла призадумался, кончик бороды мнет в пригоршне. Потом повелел
положить ребенка ему на колени. Я исполнил его волю. Он шепотом прочитал
молитву, держа перед собой раскрытые ладони, и, наклонясь к ребенку,
троекратно произнес ему на ухо: "Гильфан... Гильфан... Гильфан..." Затем
повертел головой в разные стороны, пошептал и опустил в карман трехрублевку,
своевременно приготовленную мной. На этом и закончилась вся церемония.
Младенец получил имя.

Я слушаю Халиуллу-бабая, перенесясь мысленно в то время, о котором он