"Шамиль Ракипов. Прекрасны ли зори?.." - читать интересную книгу авторанесколько писем с изъяснениями в любви, постаравшись, конечно, чтобы они
непременно попали в руки Абубекира. Хитер был мулла и коварен. Сбил-таки этого простодушного человека с панталыку. Абубекира хоть вини, хоть жалей. Но и понять можно, ежели хорошенько вдуматься: куда ни повернется - всюду ему про его жену неладное говорят. Поверил злым наговорам. Бросил Фатиму, которая уже на сносях была, и уехал невесть куда. Никому и слова не сказал. Мы вначале перепугались - думали, может, в шахте завалило. Искали несколько дней. Но, как говорится, земля слухами полнится. Дошли до нас вести, что он в Ессентуках устроился. Рады, что жив человек, а на сердце все одно камень. По поселку - с улицы на улицу, со двора во двор, из дома в дом - ползут-расползаются сплетни. А Исхак-мулла снова изъявил желание заполучить Фатиму в жены: мол, он прощает ей легкомыслие, которое она якобы проявила по молодости. Дескать, он так обожает ее, что согласен взять и с ребенком. И вот у Фатимы в самую-то новогоднюю ночь родился на свет сынок. Выходит, уходящий год передал младенца из рук в руки наступившему 1914 году. Рождение ребенка - всегда большая радость в семье. А мое сердце тревога гложет, хожу и думаю, сможет ли Фатима вырастить одна свое дитя. Время-то трудное. А тут поговаривают, что вот-вот война грянет с немцами. Фатима тоже только и знает, что с утра до вечера, с вечера до утра слезами обливается. Может, и успокоилась бы, но жалобный плач ребенка не дает ни на минуту забыть то, что произошло в ее жизни. Кто знает, думал я, может, малыш оттого надрывается, что мулла не нашептал ему на ухо его имени?.. Что поделаешь, нанялся я чужой ячмень молотить, чтобы было чем расплатиться с муллой. Ни за что бы не пошел к Исхаку-мулле, а тут нужда заставила. Являюсь в почтенный мулла, не обойтись. Согласился, хитрец. Назначил день. А как намеченный срок подошел, сказался больным. Требует, чтобы мать самолично принесла ребенка к нему. А как послать Фатиму в дом к мулле? У нас теперь не то что к живому мулле - к мертвому и то не осталось веры. Что ему стоит самому себе прочитать молитву да и оставить сестренку мою у себя?! Тем они только и живут, чтобы кривду перед людьми выказывать правдой, а правду - кривдой. Взял я ребенка на руки и сам понес к мулле. Как я и предполагал, никакая хворь муллу не скрутила. Увидел меня и лицо скривил, будто в рот взял кислое. Недовольно насупился, помалкивает. - Почтенный хазрет, - обращаюсь к нему, - закрепите за нашим младенцем имя, как положено по мусульманскому обычаю. Может, вы в своем сердце держите обиду на нас, но смилуйтесь над своими верноподданными. Похоже, наш малец станет славным джигитом, когда вырастет, и немало пользы принесет своему народу. Мулла призадумался, кончик бороды мнет в пригоршне. Потом повелел положить ребенка ему на колени. Я исполнил его волю. Он шепотом прочитал молитву, держа перед собой раскрытые ладони, и, наклонясь к ребенку, троекратно произнес ему на ухо: "Гильфан... Гильфан... Гильфан..." Затем повертел головой в разные стороны, пошептал и опустил в карман трехрублевку, своевременно приготовленную мной. На этом и закончилась вся церемония. Младенец получил имя. Я слушаю Халиуллу-бабая, перенесясь мысленно в то время, о котором он |
|
|