"Шамиль Ракипов. Прекрасны ли зори?.." - читать интересную книгу авторарассказывает. Его обыкновенные, простые слова о прошлом в моем воображении
обращаются в зримые картины... До меня постепенно начинает доноситься переливчатая песнь жаворонка. И видится шелковистая ковыльная степь, волнуемая ветром. Без конца и края раскинулась степь вокруг Голубовки, точно море. И вьется по ней желтоватою змейкой дорога, вползает в шахтерский поселок. Вдоль по улице резво скачет тонконогий жеребенок с белой отметинкой на лбу. Время от времени оборачивается и ржет тоненьким голоском - зовет свою мать-кобылицу. Невдомек ему, что матери тяжело, что уморилась, оттого и не поспевает за ним, резвуном. День жаркий. В тени вдоль изгородей и подле домов в пыли купаются куры, лежат, прикрыв глаза, сонные козы, пережевывают жвачку. Лошадь медленно бредет, понукаемая седоком, позванивает колокольцем, то и дело вскидывает голову и, насторожив уши, тревожно и тихо кличет своего детеныша. В телеге сидят мужчина, чисто выбритый, в брюках, заправленных в сапоги, и кремовой косоворотке, и мальчик лет двенадцати, тоже в вышитой у ворота сорочке, подпоясанной шелковым шнурком с волнистыми кистями на концах. Мальчик то и дело берет клок сена и вытирает с новехоньких сапог пыль, едва она насядет. И у отца, и у сына одинаковые широкополые соломенные шляпы. Оба сидят под ними, как под зонтами, прячась от полуденного солнца. Всякий взглянет на них, на принаряженных, подумает - на празднество собрались... Мужчина поднимает руку, указывает черенком кнута на часовенку, что возвышается на краю поселка. Наклонясь к мальчику, что-то говорит. Что-то печальное, видно, рассказывает отец сыну: губы мальчика дрожат, вот-вот Заметил это отец, спохватился, порывисто обнял сына. - Ты, сынок, уже большим парнем стал. С тобой теперь можно разговаривать, как мужчина с мужчиной, ничего не утаивая. Душа, она чуткая штука, у меня самого частенько побаливает, как только вспомню твою мать... Только слезы - достояние женщин и девчонок, сынок. А мужчина не должен нюни распускать, мужчина должен быть твердым. - Я не распускаю нюни. Мне маму жалко. Будь она жива, в гости вместе приехали бы. Ей бы тоже отрезали кусок от пирога. - Ее долю мы оставим на ее могиле... Вот мы, кажись, и доехали, сынок. Во-он уже виден дом Халиуллы. - Мужчина в сердцах дергает вожжи. - Куда ж ты, животина! Ну-ка, сворачивай! Или дорогу забыла? Лошадь останавливается, почти уткнув голову в ворота. Старший Чернопятко спрыгивает с телеги и, приотворив калитку, заглядывает во двор. Неподалеку стоит худенький босой мальчик в выгоревшей зеленой рубашке навыпуск, холщовых штанишках. Он водит по земле прутиком и смотрит на пришельца настороженно и с любопытством. - Открой ворота, сынок. Дядя Давид к вам в гости приехал, - сказал Чернопятко, приветливо улыбаясь. Мальчик поправил на голове тюбетейку и опрометью кинулся к воротам. Он ловко отбросил перекладину. Налег на ворота, напружился, и тяжелые створки скрипнули, подались. Мальчик отворил ворота и сам, словно испугавшись, спрятался за ними. Приезжие въехали во двор. Почему-то тихо и никто не выходит встречать их. |
|
|