"Шамиль Ракипов. Прекрасны ли зори?.." - читать интересную книгу автора

темно-красных, душистых, от одного вида которых чуть не потекли слюнки. -
На, угощайся.
У Гильфана радостно заблестели глаза. Он подставил сложенные ковшиком
ладони, и Иван наполнил их земляникой.
Гильфан не из тех, кто отказывается от угощения. Не так-то часто ему
доводится пробовать такие вкусные вещи. Если уж приезжают гости, то почаще
бы приезжали такие щедрые! По крайней мере, можно досыта наесться всяких
сладостей. Нужно поскорее умять эту землянику: кажется, парень этот добрый -
может, расщедрится и даст еще. И отец не ругает его за своеволие. Смотрит то
на сына, то на Гильфана и посмеивается. Хорошо, должно быть, иметь такого
отца...
У всех знакомых Гильфану мальчишек есть отцы. И у Ивана тоже есть. Вон
сколько земляники они насобирали вместе. Наверно, целый день пробыли в лесу
и насобирали. Небось Ивану с отцом-то не боязно пробыть в лесу и дотемна...
И на одежду его любо смотреть. Его сапоги начищены - не голенища, а зеркало.
А у Гильфана и рваных калош нету, чтобы обуться в ненастье. Потому что
Гильфан не один у дяди Халиуллы. Их много. В прошлую зиму они с Калимуллой
по очереди надевали солдатские ботинки, что на толстенной, как древесная
кора, подошве. Ноги у них почти одинаковые: Гильфану ботинки чуть-чуть
тесноваты, Калимулле - чуть-чуть свободны и натирают. Но это ничего, лишь бы
не босыми в школу бегать. Повезло им, что учатся в разное время: Гильфан с
утра, а Калимулла после обеда.
А такая рубашка, как у Ивана, белоснежная, вышитая, Гильфану и во сне
не снилась. Хорошо еще, Шамгольжаннан-жинге[3] часто стирает им всем одежду,
не то и одеться было б не во что.
Давно, еще в начале лета, от матери пришло письмо. "Пришлите мерки с
моего сыночка, собираюсь сшить ему рубашку и шаровары", - писала она. Вот
уже лето на исходе, а она все еще не прислала обещанной обновки. Она и отец
помирились. Живут нынче в Астрахани, совсем-совсем недалеко от моря.
Рассказывали, что там водится много рыбы. Однажды приехали и привезли много
соленой рыбы. Целую неделю Гильфан угощал ею мальчишек со всей улицы. И
когда отец прознал про это, здорово отстегал его ремнем. Ох, как больно
было! Гильфан и поныне помнит. Но он об этом не рассказывал никому. Только
потом спрятался в сарае и тихонечко плакал, было стыдно. Ведь он мальчик и
должен быть терпеливым. А слезы - это от слабости... Вот Эмине, сестренка
Гильфана, стоит ей чуть-чуть оцарапать ногу, так ревет на весь поселок,
словно хочет, чтобы сбежались люди со всех сторон. Но она девчонка, ей
простительно.
Отец почему-то Эмине любит больше. Ну и пусть. Гильфан и не просит
любить его. Только бы не грозился всякий раз ремнем... Поэтому, когда мать
позвала Гильфана уехать с ними в Астрахань, сын ответил, что ему и здесь
неплохо.
Пусть сами едят свою соленую рыбу! Пусть сами любуются своим морем!..
Оказывается, дядя Давид слов на ветер не бросает. Гильфан не поверил
было, подумал, что он просто так говорит, для красного словца, что досыта
накормит земляникой. А как только зашли в дом, дядя Давид наполнил ягодами
целую кружку и подал Гильфану.
- Ешьте на пару, - сказал он, кивнув в сторону Ивана.
А Ивану земляника, видать, была не в новинку, а может быть, даже и
надоела: он словно бы нехотя взял в щепотку несколько ягодок, а остальное