"Шамиль Ракипов. Прекрасны ли зори?.." - читать интересную книгу автора Я спешу за ворота. Приглядываюсь к земле, по которой он прошел.
Халиулла-бабай говорит, что здесь с той поры почти ничего не изменилось. Может, только состарилось и обветшало. Вон слегка покосившаяся калитка в воротах. Рассохлась. Меж досками - щели палец шириной. А ворота подперты толстым, как ствол дерева, бастырыком - подпоркой, которой придавливают сено на возах. Сколько раз отворял и закрывал створки этих ворот Гильфан! Отворю-ка и я... Постой-ка, не песня ли слышится где-то? Да, песня По улице строем шагают пионеры. Четко ступают он под дробь барабана. Торжественно и переливчато гремит горн. Пионеры направляются к памятнику героям, павшим за освобождение Украины от фашистских оккупантов. Они идут к подножию этого памятника, чтобы дать клятву верности. Звонкая песня, звуки барабана и горна вскоре стихают. Я остаюсь один на один со своими мыслями. Думаю о Гильфане. Стараюсь представить его таким, каким он в последний раз приезжал в Голубовку. И словно бы вижу его в ладно сидящей блекло-зеленой военной форме. Гимнастерка туго перетянута портупеей... Гильфан любил сидеть на бревнах, сложенных в тени у забора, и, глядя на мальчишек, затеявших шумную игру, думать о чем-то своем. Видно, вспоминалось ему то время, когда и сам был таким же босоногим удальцом... Ныне тоже лежит бревно подле забора. Посижу-ка и я на нем. Посижу-ка рядом с Гильфаном, которого я так явственно представил себе, что захотелось вдруг протянуть ему руку для рукопожатия. Мне хочется, не откладывая, поговорить с ним, но я так взволнован, что не знаю, с чего начать. тихим, глуховатым голосом. Часто умолкает, чтобы припомнить самое интересное, все, что врезалось ему в память на всю жизнь. Первый рассказ Гильфана Эти ворота многое повидали на своем веку. И меня они помнят. Сколько раз доводилось выезжать из них верхом!.. Наверно, вам тоже ведомы прелести ночевок в степи, где пасутся кони. Вначале меня брал в ночное старший сын Халиуллы-абзыя Габдулла. А немножко позже стали доверять коней и мне. С заходом солнца, бывало, гонишь лошадей к полю, постреливаешь кнутом в воздухе. Коняжки послушны, сами спешат на пастбище. Только некоторые из них с норовом: едва волю почуют, просыпается в них что-то дикое, в руки не хотят даваться. Тут уж побыстрее стреножишь их и пустишь пастись вместе с остальными. Степь раскинулась просторная, конца-края не видать, дышится легко. Трава - по пояс, голубая от лунного света и будто серебром присыпана. Ветерок прошуршит - волны гонит. Идешь по степи, как по морю. Неожиданно шарахнется прямо из-под ног перепел - чуть сердце не обрывается. Или неподалеку выпь заухает - по спине поползут мурашки. Ускоряешь невольно шаги, спешишь к костру, вокруг которого сидят ребята, ворочая палочкой картошку, зарытую в золе, да рассказывая были и небылицы. Больше всех, помнится, Ванька Рогов любил рассказывать страшные истории... Хоть и озорником слыл Ванька, но парень был хоть куда. Смелый - один |
|
|