"Шамиль Ракипов. Прекрасны ли зори?.." - читать интересную книгу автора

нет. Тетушка моя рада, прямо на седьмом небе себя чувствует. "Вот, -
думает, - засолю на зиму-то и помидоров, и огурцов, и капустки. Да и
картошки про запас будет!"
Однако Халиулла-абзый, оказывается, рассудил по-своему. Овощами засадил
всего только небольшой участок. А потом разулся и пошел по теплой вспаханной
земле босой и на всей остальной пашне семена люцерны посеял.
Ох и рассердилась же на него Шамгольжаннан-жинге. Да и мы тоже - сами
помалкиваем, а душой на стороне Шамгольжаннан-жинге. "Зачем же он огород
травой засеял? Мало ли в поле травы? Если б знали, не старались бы
столько", - думаем себе.
А люди сам знаешь какие. Им только бы повод нашелся языки почесать. Кто
мимо ни пройдет, хохочет. Друг с дружкой громко переговариваются, чтобы мы
слышали:
- Халиулла-абзый решил семью приучить есть траву.
А Халиулла-абзый будто не слышит. Ходит себе по полю, семена люцерны
разбрасывает. А мы сгрудились в сторонке, готовы от стыда сквозь землю
провалиться.
Однажды дядя возвратился с работы веселый, будто не устал нисколечко. И
мне весь день было радостно: к нам Иван приехал в гости. Выбежал я навстречу
Халиулле-абзыю, выпалил о том, что ко мне друг пожаловал. Он засмеялся,
взъерошил мои волосы. Перешагивая через порог, сказал, что к шахтерам
Голубовки тоже прибыли почетные гости. Из Казани приехали. Среди них будто
бы и поэт Хади Такташ находится. Между рабочими разговор ходит, что он
самолично спускается каждый день в шахту, чтобы поглядеть, как работают его
земляки-шахтеры. А сегодня он в клубе читал стихи перед собравшимися
шахтерами. И Халиулле-абзыю привелось его увидеть собственными глазами.
Всего в нескольких шагах от себя. У него, оказывается, русые волосы и
синие-пресиние глаза. А какие чудесные стихи читал! Ну будто к самому сердцу
рукой прикоснулся. Шахтеры подарили ему на память шахтерскую лампу...
- Что же ты мне не сказал? Я бы тоже пошел в клуб! - говорю ему, с
трудом сдерживая слезы. Может, и заплакал бы, да перед Иваном неловко. И так
он с усмешкой поглядывает в мою сторону.
А Халиулла-абзый поглаживает усы да посмеивается.
- Ты еще молодой, успеешь увидеть и настоящих поэтов, и артистов, -
говорит. - Прощаясь с нами, Хади Такташ сказал: "Видел я, как ладно вы
работаете. Страна ждет от вас много угля. Не подведите, земляки!" И мы все
пообещали: "Не подведем! Не подведе-о-ом!.." Так вот, если и ты хочешь,
чтобы мы не ударили лицом в грязь, то лучше думай, как нам лошадей зимой
уберечь. Думай! Уже зима к порогу подступила...
А что я могу придумать? И сам теперь вижу, что едва одна беда миновала,
так теперь другая в дверь стучится. Корм, припасенный лошадям, на исходе. Я
бы свою краюху хлеба им отдавал, но разве этим их прокормишь? Легко сказать:
"Думай!.." Вот если бы меня в шахту спустили, там бы я показал, как уголь
надо рубить.
- Ты бы, дядя, похлопотал, чтобы меня в шахтеры взяли, - неожиданно
вырвалось у меня.
- Ты в свободное от уроков время за лошадьми получше присматривай. Это
немалая помощь шахтерам, - говорит дядя, внимательно поглядев на меня.
Иван тоже с ним заодно.
- Шахтеры нынче сами неплохо справляются, замечает он. - Если лошади