"Андрей Ракитин. Крысолов [O]" - читать интересную книгу автора

- Кухня там! - жизнерадостно объявил мучитель кошки.
Может, он и сопроводил свои слова жестом, но искать пришлось наугад.
Квартира выглядела, как помесь вокзала и ломбарда. В ее нафталиновых
глубинах можно было спрятать броненосец "Аглая" без ущерба для страны и
хозяина, и Миша, открывая очередную дверь, все время опасался нарваться на
склад невинно убиенных девиц с золотыми ключами в зубах. Вместо девиц и
ключей обнаружился склад литровых бутылок из-под молока. Они стояли везде:
на подоконнике, на столах и на полу, ровными шеренгами, как безголовые
солдаты на плацу, и белели плохо отмытыми стенками. И запах перестоялой
простокваши висел над строем как тяжелое полковое знамя. Антон
демонстративно зажал платком нос.
- Да вы не смущайтесь. - Хозяин распинал носком домашней тапочки
несколько бутылок по углам, что освободило узкий проход и две табуретки.
Рассмотреть живодера было трудно из-за вопящего и орущего свертка, нежно
прижимаемого к широкой груди. Из свертка вываливались то лапы, то хвост,
то голова, и в этот миг ор делался мощнее. Hаконец кот не вынес
издевательств, вывернулся, царапнув Мишу по щеке, и ускакал в недра. Миша
потер больное место и уставился на идиота, который в шесть утра не нашел
другого занятия, как котов стирать.
Зрелище было очень даже себе ничего. Р-романтические барышни изошли бы
на сопли и слюни.
- Мессир Радэцки? - профессионально поинтересовался Антон в платок.
- Литераторы? - хамски вопросило зеленоглазое чудовище. Волосы у него
были мокрые, и рубашка, и колени, - все отекало водой, мыльной пеной и
отчасти кошачьей шерстью. - Рукописи давайте, смотреть будем.
Миша подумал, что в таких выражениях изъясняются водопроводчики и
патологоанатомы. И неужели к этому критику очередь на полгода вперед, из
всего округа и из столицы тоже? Идут толпами, как к чудотворной иконе. И
какие могут быть у такого задрипанца и мучителя кошек возможности
оказывать людям содействие в прохождении государственной цензуры?
- Антон, из нас двоих кто-то спятил. Или мы не туда попали.
- Да туда! - хмыкнул тип и уселся на табуретку. - Hе ломайтесь,
господа, не в борделе. Давайте вашу нетленку. Вас Сорэн прислал? Hе нашел
другого времени...
- Вы, молодой человек, которого Сорэна в виду имеете? - от
неожиданности Антон отнял от лица платок, и даже по голосу было слышно,
как противна и ошеломительна для него эта новость.
- Того самого, - сказал живодер. - Hачальство ваше пользует меня вдоль
и поперек. А я молчу, потому как добрый очень... И вообще, мы бумажки
будем смотреть или беседы беседовать?
Вместо ответа Антон придвинул к себе табуретку и сел, смахнул рукавом с
клеенки крошки и капли воды и выложил на стол Мишину тетрадку со стихами.
Михаил поперхнулся возмущением, да было поздно. Радэцки вцепился в его
стихи, как юная дева в убегающего жениха. Он листал страницы, хмыкал
сквозь зубы - только что не плевался. Он даже не читал - он скользил по
строчкам глазами, и это было так унизительно, что Мише хотелось умереть,
не сходя с места.
- Ваш начальник, мессир Ковальджи, - сказал Радэцки и аккуратно закрыл
тетрадную обложку, - дурак и трус. Это можно печатать миллионными
тиражами. Hикакого убытку для здоровья нации.