"Леонтий Иосифович Раковский. Жизни наперекор (Повесть о Марлинском) " - читать интересную книгу автора

А фельдфебель Иванов, видавший в жизни многое и понимавший, с кем имеет
дело, относился к этому "несчастному", как на Кавказе звали всех сосланных,
без предвзятости, не делал ему никаких послаблений, но и не придирался.
С ротными офицерами Александр Александрович пока что не торопился
заводить знакомства. Будучи в Тифлисе, Бестужев видел, как вели себя офицеры
по отношению к разжалованным товарищам, сосланным на Кавказ. Старшие
начальники по понятным причинам делали вид, что не замечают поблажек,
которые допускали нижестоящие командиры. Так, разжалованным разрешалось жить
на квартире, а не в казарме, их не наряжали ни в караулы, ни на работу. И
охотно принимали у себя в своем офицерском обществе.
Отношение старших командиров в Дербенте было уже ясно: майор Шнитников
и помощник командира батальона 10-го Грузинского полка майор Пирятинский
вполне сочувствовали Бестужеву. А командир батальона, майор Васильев,
всячески был против него.
Первой ротой 10-го Грузинского линейного полка командовал поручик Федор
Александрович Карабанов, нескладно длинный, ходивший какой-то подпрыгивающей
походкой. Субалтернами у него служили подпоручики Ковалевский и Максимов.
Оба были типичными армейскими субалтерн-офицерами, интересы которых не идут
дальше известной песенки: "Едет чижик в лодочке в невысоком чине, не выпить
ли нам водочки по такой причине?" С такими, как сказано, знакомство
начинается сухо, а кончается мокро. Они, конечно, не читают ни газет, ни
книг, и с ними беседовать не о чем. Бестужев отводил душу только в милом
семействе Шнитниковых, куда частенько заглядывали Жуков и Корсаков.
Получив возможность жить на квартире, Александр Александрович снова
взялся за литературу. Он никогда не представлял себе жизни без нее, и
литература оставалась пока что единственной надеждой на перемену в его
мучительном положении бесправного ссыльного.

IX

Незаметно пролетело лето. Как-то в начале осени дербентский почтмейстер
вручил Бестужеву посылку.

- Неужто "Сын Отечества"? - заволновался Александр Александрович,
разрывая пакет.
Так и есть: знакомая серенькая книжечка в палец толщиной - "Сын
Отечества" выходил в нескольких тетрадках,- и на ней та же веселенькая
рамочка. Развернул первую тетрадку. Вверху стояло:
"Сын Отечества и Северный Архив" 1830 № 29 19 июля
А внизу - оглавление и первым пунктом в нем: "Изящная словесность.
Испытание. Повесть"
- Вот оно! Напечатано! Ура!
Пальцы нетерпеливо листали страницы. Вот вторая тетрадь: нумер вышел 29
июля. Третья - вышел 2 августа. И наконец четвертая - вышел 9 августа и в
нем: "Испытание. Повесть (окончание)".
Под текстом повести напечатано так, как поставил он: "А. М. 1830 мая.
Дагестан".
Значит, ему уже никогда не восстановить свое настоящее имя! Значит, и в
литературе придется начинать все сначала!..
А все же молодец Николай Иванович! Удружил. Напечатал! Просто не