"Леонтий Иосифович Раковский. Жизни наперекор (Повесть о Марлинском) " - читать интересную книгу автора

Крутая каменистая улочка забирала все выше. Усталые кони еле тащились.
Но вот и невысокая замшелая стена, которая отделяла цитадель от города,
ворота в стене и будка, где с сонными от скуки глазами сидел гарнизонный
солдат.
- Прибыли!
Бестужев смотрел на все с интересом.
В цитадели размещалось с десяток разного размера и вида каменных
строений. Глаз сразу отличал: те, длинные, с кое-где оббитой штукатуркой,
грязновато-серые связи - конечно, солдатские казармы. А несколько домиков с
палисадниками - без сомнения, заняты господами офицерами. Обращал на себя
внимание большой красивый дом. У его крыльца стоял с ружьем часовой. Гадать
нечего - здесь живет сам его высокоблагородие комендант Дербента.
Жандармский унтер зашагал с пакетом, где были документы определенного в
Грузинский линейный полк рядового Александра Бестужева, в комендантскую, а
Бестужев остался ждать у кибитки. Стоял в невеселом раздумье: "Из кулька - в
рогожку, из студеной Сибири - в теплую!.. Рвался, летел на романтический
Кавказ, где бои, где опасности. Жаждал подвигов, а очутился в глухой
прикаспийской крепостице. О боях здесь нечего и думать! Придется истлевать в
гарнизоне без всякой надежды на избавление. Сейчас увижу коменданта.
Какой-то он! В Тифлисе был свой, петербургский, полковник Бухарин. Светский,
образованный человек. А здесь некий майор Шнитников. И фамилия какая-то не
очень выразительная. От какого слова происходит - не скажешь. Правда, в
Тифлисе все отзывались о дербентском коменданте хорошо: хлебосол!"
- Эй, подь сюда! - крикнул с крыльца жандарм. Александр Бестужев прошел
мимо скучающего часового в дом. Шагнул в раскрытую жандармом дверь.
Канцелярия.
С удовольствием увидел на стене портрет Петра Великого, а не Николая I.
Из-за стола поднялся среднего роста сорокалетний лысоватый блондин. По
глазам видно - неглуп и, кажется, добр. Смотрел на Бестужева не как на
разжалованного. Приветливо поздоровался, не тыкал. Стало быть, хоть и
Шнитников, но воспитан.
- Все в порядке. Можешь отправляться назад,- сказал он жандарму. И
когда унтер, взяв поданные ему комендантом бумаги, вышел, Шнитников
обратился к Бестужеву: - Пожалуйте сюда! - и указал на дверь, ведущую из
кабинета во внутренние комнаты дома.
Вошли в скромно обставленную, но чистую комнату. У стола, стоявшего
посредине, сидели трое мальчиков. Старший из них, лет двенадцати,
сосредоточенно клеил бумажного змея, а младшие внимательно смотрели и,
видимо, помогали брату советами. Из внутренних комнат доносились детские
голоса и женский смех.
"Однако и семейка же у коменданта",- подумал Бестужев.
- Простите, я на минуточку оставлю вас,- учтиво сказал Шнитников,
проходя дальше.
И тотчас же послышалось:
- Таинька, посмотри, кто к нам пожаловал!
Александр Бестужев встрепенулся. Аккуратный по натуре, он ревниво
следил за своей внешностью. В Петербурге всегда был щегольски одет. И даже
теперь, в своем новом горестном положении, остался верен себе. Тем более,
что предстояло знакомство с молодой и - хотелось думать - приятной,
хорошенькой женщиной.