"Карен Рэнни. Моя безумная фантазия " - читать интересную книгу автора

из нее не получилось. Он не смог примириться с ее внутренним упрямством, с
тем, что, не высказывая несогласия с его желаниями, она просто замыкалась в
молчании. Однако оставить ее без средств к существованию было верхом
жестокости.
Тем не менее она выручила достаточно от продажи мебели и любимой
посуды, чтобы пуститься в путешествие и наконец-то узнать ответ на вопрос,
который стоял перед ней с той самой ночи. Ей захотелось обрести давно
потерянное...
Мэри-Кейт уже могла пройтись по коридору и обратно, не испытывая особой
боли. Правда, она все еще задыхалась - давали себя знать ушибленные ребра,
как объяснил врач. Он предупредил, что выздоровление будет медленным, если
она откажется принимать тонизирующий напиток. Девушка подняла на него
взгляд, от которого эскулап замер на месте и задумался над следующей
угрозой.
Головные боли продолжались, но, к счастью, не приносили таких
страданий, как в первый раз. Мэри-Кейт привыкла к ним, к странному запаху,
который предвещал их появление, грезам и видениям, посещавшим ее даже днем,
когда она бодрствовала.
Врачу она об этом не сказала ни слова. Она вообще сказала о своих снах
только Арчеру Сент-Джону, а он отмахнулся от них с той же легкостью, с какой
родитель отмахивается от ночного кошмара своего ребенка.
Стук в дверь на несколько секунд опередил появление смышленой мордашки
Полли.
Мэри-Кейт хотела сказать молоденькой служанке, что она не знатная дама
и у нее никогда не было горничной, что она сама прислуживала фермерским
женам и дочкам и с притворным смирением выполняла их приказы и сносила от
них оскорбления, а от их мужей - грязные предложения и шепотом произносимые
угрозы. Но Полли со всей серьезностью относилась к своим обязанностям
сиделки и горничной. Еще и потому, наверное, что временное возвышение
привлекало к ней внимание всей остальной прислуги. По этой причине и потому,
что девушка ей нравилась, Мэри-Кейт позволила обслуживать себя.
- Кухарка испекла эти пирожки, чтобы раздразнить ваш аппетит, мэм, и
слышать не хочет об отказе.
Полли поставила поднос на столик у кровати. Рядом с чайником на тарелке
лежали посыпанные сахарной пудрой пирожки со смородиной, не длиннее большого
пальца Мэри-Кейт, они так и просились в рот. Повинуясь желанию, девушка
протянула было руку, но внезапно на нее обрушилась нестерпимая боль.
Голову словно сковало обручем, который сжимался все туже. Откуда-то
издалека доносилась болтовня Полли; блестящий чайник слепил глаза. Все
вокруг, казалось, излучало сияние и боль.
- Ну разве они не миленькие? Кухарка называет их "дамские пальчики",
они такие сладкие и изящные...
... Изящная... Ей казалось, что его мужественность каким-то образом
усиливает ее женственность.
Она сидела за туалетным столиком, глядя на свое отражение. Разве не
смягчилось выражение ее лица, прежде всегда печальное? Как странно: она
ощущает беспричинную радость, словно сладостное безудержное половодье
весеннего потока, и не может ее выразить.
Она боялась полюбить его. И не знала, что настанет день, и она отбросит
все страхи. Даже Сандерхерст превратился в золотой дворец, сказочный замок,